Чужая Земля

Брилёв в компании молодых командиров отрядов степного патруля размахивал руками и чертил сапогом по полу – нормально, пусть развлекается.

Газин опять говорил с Унгасаном. Саня по-русски едва лопочет, и беседуют они с полковником через транслятор. Как правило, о военном деле и на такие специфические темы, где неверный перевод чреват гибелью людей. Поэтому оба по двадцать раз уточняют термины и проверяют, верно ли друг друга поняли. Сегодня мне их тесное общение не понравилось. Во-первых, слишком долго, во-вторых, не надо наклоняться и тянуть руку к голенищу сапога…

– Стоп! – сказал я, проходя мимо и как бы невзначай тронув полковника за плечо.

– Что такое?

– Планшет не доставайте, пожалуйста.

– Да я такой машинально…

И тут полковник кратко выразил свое отношение к культурному эмбарго и тем, кто его придумал. Унгасан даже рот приоткрыл, слушая, как тираду Газина переводит транслятор. А ничего, забавно получилось.

– У вас на самом деле есть такие мужчины? Или это какая-то ошибка?

Интересно, почему Унгасан спросил меня. Ах, ну да, я же – советник.

– Это ошибка природы! – объяснил Газин.

«Да ну вас к чертовой матери!» – подумал я и направился к «клубу жен», засвидетельствовать почтение.

Говорил – и думал о своем. Прощался – как в тумане. Ехал на базу, не видел ничего вокруг. Надо было переварить услышанное от Унгелена. Один момент мне не понравился.

Сообщение от великого вождя как-то слишком хорошо ложилось на мое персональное мнение об аборигенах вообще и конкретно о вождях династии Ун. Я не ждал от них ничего другого. Я мог бы сам все это сказать. Разве что менее пафосно.

Значит, одно из двух. Либо я стал действительно экспертом по «Зэ-два» и могу запросто влезть в шкуру вождя, смотреть на мир его глазами и предугадывать его решения, либо натягиваю информацию на свои готовые оценки, а на самом деле там есть другие смыслы.

А ведь если Унгусман считает, что против него затеяли войну, он может в ответ что угодно отмочить. Тем более когда проигрыш грозит полным вырождением его народа. Это та самая война на уничтожение. Она предполагает абсолютную безжалостность как ответных действий, так и ударов на опережение. Все разрешено.

Одно утешает: брать нас в заложники Унгусман точно не станет. Такой поступок совершенно противен кодексу чести великого вождя. Но если кто-то со стороны подбросит ему эту идею, я могу предсказать ответ. Вождю хорошо известно, что русские на Земле считаются особым подвидом человека, который лучше бы давно вымер и не мешал остальным. На нас просто наплюют.

Кстати, да. Печально, но факт.

Ладно, будем обрабатывать материал. Придется, наверное, привлечь Калугина – посмотрим запись вместе, и пускай Костя заранее настроится на критический лад. Будет мне оппонировать. Если понадобится, всю ночь просидим. Дело настолько серьезное, что мы не можем позволить себе ошибку.

А ошибиться я могу. Я недостаточно критичен к аборигенам. Чего уж там, меня всегда тянет принять их сторону.

На днях, просматривая свои отчеты по туземцам, заметил: все чаще там попадаются обороты вроде «удивительно, но», «тем не менее» и «как бы ни показалось странным». Кажется, я побаиваюсь, что меня сочтут предвзятым. Намекаю, что насторожен и внимателен, что такого ушлого парня на мякине не проведешь и тому подобное.

Это типично здешний синдром, через него прошли многие, кто с туземцами работал и поневоле в них влюбился. Начинаешь заслоняться от своего отношения к ним. От чувства, что они лучше нас и счастливее нас. Химически чистая версия человека, лишенная всего наносного, всего дерьма, которым мы забили себе головы.

Многое становится яснее, если понять, как они живут: у них тут, в общем, тепличные условия. Умеренный прирост населения, все в порядке с едой, никаких катаклизмов, а когда доходит до боевых действий, это скорее игра в войнушку. Здесь не любят умирать. Здесь жизнь сама по себе в радость.

Они всего лишь чертовски рациональны – и поэтому счастливы.

Счастливее нас, потому что лучше нас.

Честно говоря, мы совсем не знаем, что с ними делать.

То есть на уровне отдельно взятого русского человека даже вопросов нет – здорово, братишки, давайте жить дружно. А вот на уровне государства с его стратегическими планами и интересами все не так однозначно. А мы-то в экспедиции сплошь государственные люди и соответствующим образом заинструктированы до слез. Не дай бог чего случится, лучше сам вешайся.

Помню, как это было на «первой высадке». Ладно, высадились. Знакомимся. Ведем себя предельно осторожно. От бодрящего напитка вежливо отказываемся, от незамужних девчонок шарахаемся, от замужних – тем более.