Чужая Земля

На этом я решил остановиться. Больше объяснять нечего. Тунгус достаточно умен, чтобы самостоятельно достроить ход мыслей полковника. Они не общались в неформальной обстановке, но у вождя была масса возможностей как следует на Газина посмотреть, а физиономист он прекрасный. Уж не слабее Унгелена, хотя тот бы и поспорил.

Повисла долгая пауза.

– Я приду говорить с ним, – сказал вождь наконец. – Понимаю, что у него на душе. Он взволнован и готовится к худшему. Я не хочу, чтобы он боялся нас. Нам теперь нельзя бояться друг друга. А насчет болезни… Если начнется мор, люди не захотят даже подумать, что его принесли русские. Они свалят вину на караванщиков. Южане далеко, им все равно, их честь не пострадает, и потом, когда беда минует, я им кое-что объясню. А мы с тобой просто будем молчать. Назовем это между нами военной хитростью. И промолчим.

Великий вождь приподнял было руку, чтобы отпустить меня, и остановился.

– А ты как думаешь? – спросил он. – Болезнь опасна или нет?

Я замялся.

Своим мнением, сложившимся буквально вот-вот, я не рискнул бы поделиться ни с кем, настолько оно выглядело нелепо, да еще без какой-либо доказательной базы. Я был почти уверен: Сорочкин покидал карантин. Возможно, Лешу тайно вывели на встречу с его куратором из спецслужб. Но лучше бы нет, потому что тогда все окончательно запутывалось.

Чего я совсем не понимал – как вирус проспал всю дорогу вместе с носителем. Нас же не замораживают там в сосульку и не консервируют.

Но именно эта нелепость подтверждала, что дело может выйти ой каким непростым и внезапно запахнуть жареным.

Я даже поймал себя на мысли: пусть болезнь окажется все-таки местной, и плевать, насколько она страшна для землян. Лучше сдохнуть, чем каждую секунду чувствовать, как дышит в затылок невидимый враг, и ты повернулся – а он опять сзади.

– Не готов ответить, великий вождь. Но я скажу другое. Уверен, если будет плохо, мы вас не бросим. Мы не уйдем. Останемся и будем помогать.

Тунгус посмотрел на меня, как на маленького.

– Вожди с Земли прикажут – и уйдете, – сказал он. – И если будет приказ, ты сделай, чтобы я узнал о нем сразу же. Я тогда вас сам выгоню. Как будто это мое решение. Дам такого пинка – через всю степь перелетите.

Мне не хватило знания языка, чтобы перевести в точности его следующую фразу. Но я понял ее смысл, а слова запомнил и прогнал на базе через транслятор. Да, великий вождь Унгусман сказал именно это. Буквально.

– Отнять у народа мечту о звездах должен его собственный вождь, а не чужой, понимаешь?

* * *

Едва я вышел из зала приемов и свернул за угол, на меня прыгнула Унгали. Хорошо, не с разбегу – я от нервной перегрузки нетвердо стоял на ногах, да и мыслями был далеко-далеко.

Повисла на шее и принялась трясти:

– Ты! Как долго тебя не было! Почему так долго?! Да, я знаю, вы не умеете летать быстрее. Но это плохо! Ты там не женился?.. Зачем такие глаза, я пошутила! Как тебе мой русский? Он стал намного лучше! Гена занимался со мной. А я – видишь, какая?..

Ничего себе мастер церемоний и шеф протокола. Все-таки совсем еще девчонка. Соскучилась по своему любимому плюшевому медведю.

Я тоже соскучился. Мне просто худо сейчас, не готов я к радости, а то бы на руки тебя подхватил.

Она перестала меня душить и взбалтывать, отскочила на пару шагов, крутанулась на месте – тонкая, гибкая, ловкая, сильная, – демонстрируя тогу и прочие аксессуары младшего вождя.

– Видишь, что они со мной сделали, пока тебя не было? Это потому что тебя не было! Если бы тебя было, я бы ходила на базу каждый день, и мы бы вместе придумали, как меня спасти от этого!.. Ладно, не надо опять такие глаза, я шучу! Я нужна отцу на этом месте. И это очень важная работа.

– Здравствуй, моя принцесса, – сказал я.

– Здравствуй! Ты знаешь, как трудно мне было на церемонии? Видеть тебя можно – трогать нельзя! Это ужасно! Я полковника обняла за вас двоих! Он, бедный, чуть не сломался!

– Он не жаловался.

– Ха! – сказала Унгали и задрала нос.

Выпрямилась, подбоченясь одной рукой, опустив другую, с боевым жезлом – она его все время носит, что ли? У них же вроде не угрожаемое положение! – чуть отвернув гордо вздернутую голову; волнистая черная грива упала на плечо. Ногу отставит? Нет, ноги вместе. И надменно покосилась на меня… Нет, мимо. Взгляд в угол. Это не обо мне, это о полковнике.

Хороша до умопомрачения. И – теперь я точно знаю – никакая уже не девчонка. Подросток в ней еще сидит, и она его иногда выпускает попрыгать, но в целом Унгали – женщина, четко осознавшая себя женщиной. Девочки просто не умеют так стоять. Они тренируются, конечно, на мальчиках, но уже через секунду их разбирает дикий смех. Психика не готова.