Чужая Земля

– Безусловно, но… Я бы вам советовал освежить в памяти тревожный регламент сводных отрядов МВО. Вы, кажется, привыкли видеть в нас только обслугу и забыли, что мы каждую секунду охраняем вашу жизнь… Не надо хмуриться, советник, я же не в обиде. В обычных условиях так и есть: гражданские работают по своим планам, а задача военных – создать вам нормальные условия и безопасность. Но с сегодняшнего утра все изменилось. Сейчас мы отвечаем за любые действия личного состава, и вас в том числе. Особый статус дипмиссии временно приостановлен. Мы обязаны полностью взять на себя руководство экспедицией и контроль исполнения поставленных задач. А что поделаешь? Так надо. Добро пожаловать в команду, советник.

Ах, ну понятно. Они с Газиным вовсе не думают, что загнали меня в угол и могут отдавать приказы. Нет, они уверены, что взвалили на свои плечи ответственность за судьбу экспедиции и им теперь решать, как нас спасти. А я – полезный винтик в системе, и за меня тоже все решили. Потому что – отвечают. Поставили задачу и будут контролировать. А если я не справлюсь, им еще и по шеям прилетит от МВО. Вот бедолаги. Мученики. Страстотерпцы.

Долго небось тужились, рожая свой гениальный план разговора с Тунгусом. Формулировки для меня придумывали.

Вот же святая простота.

– Я вам больше скажу, – доверительным тоном сообщил майор. Он даже ко мне наклонился и понизил голос: – Вообще-то, раз угрожаемый период, мы обязаны лично вас спрятать и беречь как особо важную персону. Нет у нас полномочий отправить дипломата в город, где он может подвергнуться опасности. Даже то, что мы просим вас об этом, – очень серьезное нарушение. Но штаб не видит другого выхода. Нам необходимо полное взаимопонимание с аборигенами в нынешней крайне щекотливой ситуации. Правильное взаимопонимание.

– Как трогательно. Слушайте, если вы сами себе так жизнь осложняете, чего бы полковнику не отменить угрожаемый период временно? Для начала хотя бы до обеда? А там, глядишь, понравится.

– Все-то вам шуточки, советник.

– Да я не шучу, я себя полным идиотом чувствую! Мне кажется, это сон. Или мы дружно с ума посходили.

– Ну в ваших силах все исправить. – Мальцев мягко улыбнулся и даже соизволил подмигнуть.

Заговорщик хренов.

– Надеюсь, вы понимаете, что положение очень серьезное, – сказал он на прощание. – Мы доложили в Москву. От нас ждут продуманных и взвешенных действий.

– Жаль, вы не понимаете, – елейным тоном отозвался я, – что аборигены поболеют – и очухаются, а в Москве-то уже зафиксировано, что вы с полковником готовы в ответ на любой чих объявить военное положение.

И выскочил за дверь, не дав Мальцеву ответить.

С полковником мы все-таки увиделись – случайно, когда я препирался с дежурным по автопарку. Потому что угрожаемый период и все такое и просто взять машину, поставив в известность систему, нельзя, а надо заблаговременно подать заявку по форме ноль одиннадцать дробь один.

Только тогда я сообразил, что «все очень нервные» касается и меня тоже. Зачем-то начал качать права и рычать на ни в чем не повинного сержанта, хотя мог спокойно позвонить в штаб. Как раз там Мальцев успокоился, наверное. Пора взять себя в руки, понять, что я до одури боюсь визита во дворец, взять себя в руки еще крепче и перестать бояться.

Я успел извиниться перед дежурным и объяснить ему, что был неправ, когда подъехал Газин.

– Порядок? – спросил он.

– Машину дайте, – сказал я.

– Машину советнику!

Сержант козырнул, щедро махнул рукой – мол, берите что хотите, – и испарился, оставив меня наедине с полковником и кучей техники на выбор. Интересно, хватит у меня наглости взять бэтээр, раз он сам в руки идет? Нет, не хватит. Унылый я персонаж. Серьезный. Никакой живости.

– Порядок? – повторил Газин.

– Сами знаете, что нет, – процедил я. – Великий вождь готов меня принять, но я не уверен, что готов к нему ехать.

– А вы в санчасть зайдите, – сказал Газин миролюбиво. – Да чего вы сразу весь такой надуваетесь и иголки топорщите, словно русский народный ёжик? Я серьезно. Дуйте в санчасть, возьмите у Иссаева синюю таблеточку для спокойствия и красную для тонуса. Нормальное дело. Я уже принял – и вон какой добрый. По-хорошему, надо бы каждому тут долбануть успокоительного… Я еще подумаю. Может, и прикажу. Я же не зверь такой. Людей беречь надо. Доложу вам по секрету, все сейчас очень нервные…

– Я не нервный. Просто то, чего вы хотите… Такие разговоры не ведутся экспромтом. Я совсем не владею ситуацией. Мне нужно больше данных, намного больше. Надо готовиться. Подумать как следует. Посоветоваться с департаментом…

– Советник! – перебил меня Газин. – Видели когда-нибудь, как я хватаюсь за голову? Погодите.

Он снял фуражку, сунул ее мне и схватился за голову.

– Сейчас такой заору, – предупредил он. – Сейчас будет громко. И нецензурно.

Пару секунд он сидел, держась за голову и приоткрыв рот, потом вдруг отнял фуражку и нахлобучил обратно.

– Нет, не получается. Хорошие таблетки.

– Слава богу, – сказал я искренне.