Чужая женщина

Томно и хрипло, по моей груди костяшками пальцев водит. Спина слегка напряглась под моей ладонью.

— Не сказала.

— Сказала — называй как хочешь. Для тебя я стану кем угодно.

Поднял ее за плечи, заставляя посмотреть на себя.

— Я хочу знать твое имя.

— А это что-то изменит? Ты ведь не жениться на мне собрался, а, мент?

— Кто знает… а вдруг надумал.

— Ну и дурак.

Встала с меня и начала лихорадочно одежду поправлять.

— Торопишься? Или ждет кто-то? — от одной мысли об этом адреналин в голову ударил, и пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Она вдруг повернулась ко мне все еще в распахнутой блузке, грудь бесстыже торчит и соски темно-красные, сбоку следы от моих зубов. И мне вдруг захотелось потянуть ее обратно к себе. Взять еще раз… взять везде. Бывает, после секса тошнить начинает и хочется выгнать побыстрее, избавиться. А с ней иначе все — дозу увеличить надо, и после первой страшно, что до второй успею сдохнуть. Встала надо мной, блузку застегивает и в глаза смотрит.

— Давай, все выясним прямо сейчас. Я не буду рассказывать, кто и где меня ждет, а ты не будешь спрашивать. Замуж я не хочу. Да и пора мне уже.

Я за руку ее схватил.

— Куда пора? Хочешь, я заплачу, и до утра здесь будем?

Она засмеялась как-то унизительно звонко.

— Заплатишь? Да здесь десять минут стоят как твой трехмесячный оклад.

Выпустил руку, продолжая наблюдать, как она одевается, и чувствуя, как внутри закипает ярость от ее тона наглого.

— И часто так развлекаешься?

— Тебе какая разница?

Она напрасно это сказала, сам опомниться не успел, как подскочил с пола и схватил за горло, протащил через комнату, к стене прижал.

— То, что ты можешь номер оплатить, не значит, что ты можешь говорить мне все, что вздумается, маленькая. Ясно?

В глаза нагло смотрит — не боится.

— Так вот в следующий раз я буду спрашивать, что сочту нужным, а ты будешь отвечать.

— Следующего раза не будет.

— Развлекаешься часто, я спросил?

— А я ответила, что это не твое дело. То, что ты меня трахал, не дает тебе никаких прав.

Глаза блестят вызовом, а я на губы ее смотрю.

— Я еще раз спрашиваю, как часто сюда мужиков водишь?

— И я еще раз говорю, что тебя это не касается, мент. Мы не на допросе, а тебя уволили, черт знает когда. Даже если каждый день сюда любовников таскаю…

Стиснул щеки с такой силой, что она дернулась у меня в руках.

— Шлюха, значит? Ты б предупредила, я б резинку надел. Заплатить и правда не чем. Прости.

Оттолкнул от себя, застегивая ширинку, подхватывая пальто с пола и направляясь к двери. Распахнул настежь и по ступеням вниз пошел. Сука. Что ж меня так повернуло на ней? Тварь. Мать ее. Впечатал кулак в стену, и самого трясет всего теперь уже от какого-то дикого бешенства и ревности адской ко всем, кто мог быть с ней до меня и будет после. Кажется, я начал понимать, как совершаются бытовые преступления… что значит хотеть убить.

Спустился и остановился на самой последней ступеньке — стоит босиком, на меня смотрит. Врезалась телом в мое тело, впиваясь дрожащими пальцами в воротник моей рубашки. В глаза не смотрит, только шепчет прерывисто.

— Никого… солгала я. Не уходи… никогда и никого — тебя только.

Голову подняла, и сама в мои губы поцелуем впилась… дрожу от переизбытка эмоций и дьявольского облегчения.

— Останься со мной…

— Имя, — целуя опухшие губы, затягивая ее в лифт.

— Любое для тебя… придумай.

— Твое имя.

— Зоряна… — и со стоном подставила свой рот моим жадным губам.

Глава 8. Зоряна

Не узнал он меня и сейчас. Где-то внутри остро кольнуло прошлой болезненной тоской, но его дикая страсть туманила разум, сводила с ума.

В окно смотрю на то, как день внизу суетой мелькает. Машины носятся, люди ходят, желтые листья смерчами по асфальту шныряет. А он сзади подходит и резко рукой за живот в себя вдавливает так, что я ягодицами эрекцию его чувствую.

— О, Боже, — срывается с губ, когда грудь ладонями сжал и жарко зашептал на ухо:

— Ты знаешь молитвы? — пальцы сильно сжимают мои соски и тут же нежно гладят, унимая сладкую боль. — Знаешь такие молитвы, от которых я стал бы меньше хотеть тебя трахать?

Я хотела бы знать молитвы, от которых я перестала бы любить его так мучительно грязно, так отвратительно безответно, рискуя всем, что у меня есть. Рискуя тем, чем рисковать не имела права. Пока смотрю затуманенным взглядом на снующие вниз автомобили, его пальцы отодвигают полоску моих трусиков и скользят по влажным складкам. Он и понятия не имеет, что этой ночью я испытала свои первые в жизни оргазмы. Я думала, у меня их уже никогда не случится. Я думала, их вообще не существует… пока его язык не затрепетал на моем клиторе мучительно и очень долго до срыва в огненную бездну и первых судорог наслаждения. Кажется, я плакала… и когда взорвалась второй раз, тоже плакала.

— А ты… ты хотела бы меньше быть мною оттраханной.

И гладит пальцами уже пульсирующий в предвкушении клитор. Тело жаждало адских повторов, я как с цепи сорвалась. Я никогда такой не была, а с ним превратилась в похотливое, дрожащее от вожделения текущее животное. До этой ночи я не знала, что такое течь.