Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя

Если нас не ведет по жизни мифологическая перспектива, наши личные и совместные жизни прекращают иметь значение. Наши цели управляются не сильным стремлением принести всем добро, а, напротив, имперской конкурентной системой, нацеленной на превалирование личных интересов над общественными и биологического вида над природой. Не так сложно понять, почему мы так грубо обращаемся друг с другом ради того, чтобы заставить отказаться от принадлежности, потому что такой образ мышления требует от нас изолироваться от окружающих и заботиться только о себе.

И это приводит нас к нарциссизму. Я считаю, что большая часть нашего коллективного ощущения пустоты обусловлена жизнью в такой эгоцентричной фазе нашей эволюции в качестве биологического вида, у которого Я стоит на первом месте. Я хочу этот объект. Я хочу достигнуть цели. Я хочу улучшить себя. Даже: Я хочу принадлежать. Но истинное счастье зависит от взаимодействия с окружающей средой, неотъемной частью которой мы являемся и перед которой в неоплатном долгу.

Точно таким же способом, как митохондрия работает, чтобы расщепить питательные вещества и превратить их в энергию для наших тел, мы не что иное, как простой компонент огромной биосферы, которая не признает никакой иерархии между папоротником и красным деревом, червями и орлами.

Если мы вообразим невидимую мицелиальную сеть под видимой поверхностью вещей, для которой являемся не чем иным, как плодами, тогда мы поймем, как наши жизни должны заботиться о прокормлении всего леса без исключения. Наше небрежное отношение к такой взаимности ― больше, чем просто какой-то фактор, проявляющий заботу о нашей непричастности. Она лежит в основе нашего одиночества, потому что без большого понимания миссии, текущей по венам, делающей нашу цель значимой, мы не кто иные, как изолированные тела, проходящие сквозь пустые движения. Вот почему люди, которые добились огромного успеха, могут ощущать одиночество и грусть.

Слово «анимизм» означает что-то очень распространенное, поэтому воспринимается само собой разумеющимся в племенных культурах, в большинстве которых даже нет слова для обозначения того, что является фундаментальной верой в то, что дух и материя едины. В то, что все вещи пропитаны душой; не только люди и животные, но и горы, гром, тени и даже ветер. Если мы учимся слушать и вступать в диалог с таким разнообразием голосов, то начинаем понимать, как такой постоянный динамизм может иметь место между явью и сном, видимым и невидимым, земным и сакральным. Подобно дереву, чьи корни спрятаны в плодородном черноземе почвы, людям предназначено брать пример у сокровенной, внутренней жизни ― а не наоборот.

Следуя идее, что существует симметрия между внутренними и внешними мирами, мы, возможно, начинаем понимать глобальный кризис в качестве коллективной инициации, которую каждый из нас должен пусть с неохотой, но пройти самостоятельно. Как мы уже знаем, у инициации есть несколько особых стадий. Сначала мы должны расстаться с ложной принадлежностью, которая является своего рода пробуждением, если до этого нам пыль пускали в глаза. Затем мы должны сердечно погоревать о потерях, которые понесли в изгнании. И если мы горевали должным образом, то вступим в диалог с нашими истинными ценностями, услышав призыв к действию. Если мы ответим на вызов, то вернем то лекарство, которое получили по праву рождения, и станем действующими агентами для глобальных преобразований. То, что нас отличает от всех других биологических видов, заключается в том, что у нас есть свободная воля сделать выбор, как переступить через пугающий порог. Как пишет эволюционный биолог Эндрю Коэн: «Мы должны освободить силу выбора от беспамятства» [102]. Вместо того чтобы быть охваченным лихорадкой безотлагательно принадлежать миру, «пока не стало слишком поздно», давайте неспешно пройдем весь путь, который нам предначертан судьбой. Давайте послушаем просьбы нашей повседневной жажды. Давайте признаемся в беспамятстве, которое привело нас к такой ужасающей пропасти. Позвольте горю от всего этого встретиться с нами посредством нашего вспоминания. И, возможно, тогда красота оживет у нас под ногами.

По мере того, как мы учимся слушать свои тела и почитать разум чувств и снов, мы вносим все большую лепту в пробуждение того, что некоторые люди называют Сознанием Геи. Наша личная практика восприятия собственного тела отражается на уровне всего целого. Отклики, которые мы получаем от сокровенной природы, ― подсказки нашего идеального тела, призывающего нас сделать выбор, который отразится в общей гармонии и жизнеспособности.