Чужак

На следующий день после церемонии окончания школы Марти снова пригласил меня к себе на ужин. И снова его родители отсутствовали. Я пришел к нему довольно рано. Он встретил меня у дверей.

— Как насчет того, чтобы сначала немного побоксировать? — спросил он. — А после ужина можно где-нибудь пошататься, а?

— Идет! — согласился я.

Мы боксировали уже почти целый час, когда в дверях показалась голова Джулии:

— Мальчики! Ужин готов, — сказала она.

Мы сняли перчатки. Я вымыл руки, а Марти пошел принимать душ, поэтому я отправился на кухню один, чтобы там его подождать.

— Где Марти? — спросила Джулия.

— Моется, — ответил я. — Сейчас придет.

На ней был халатик, застегивавшийся на боку. Он плотно облегал ее стройную фигуру, и она выглядела почти как девочка, если не считать манеру говорить.

— Ну, как проходят уроки бокса? — спросила Джулия, подойдя ко мне и взяв меня за руки.

— Отлично. Все в порядке, — ответил я.

— А как насчет других уроков? — с легкой улыбкой спросила она.

— Каких других уроков? — тупо спросил я.

— Вот каких, — ответила она, кладя мои руки себе на талию.

Я прижал ее к себе и почувствовал тепло ее тела. Я видел, что ей приятно в моих объятиях. Мне казалось, что от нее шел жар. Я поцеловал ее в губы, и она закрыла глаза. Когда она вновь открыла их, они светились нежностью. Казалось, она уплывает куда-то.

Она наклонила голову и тихо сказала, показывая пальцем на шею:

— Поцелуй меня сюда.

— Зачем? — спросил я.

— Потому что я этого хочу, дурачок, — ответила она. — Тебе тоже понравится. Ты любишь меня?

— Вот еще детские глупости, — промямлил я, чувствуя смущение.

— Детские глупости? — Джулия посмотрела на меня с наигранным удивлением. — А сколько же вам лет, мистер?

— Почти шестнадцать.

— А я почти на четыре года старше тебя и вовсе не думаю, что это детские глупости. Поцелуй меня!

Я поцеловал ее в шею. Сначала мне это казалось смешным, но потом понравилось. Она взяла мою руку и положила себе на грудь, нежную и теплую. Я чувствовал, как ее соски напрягаются под моей ладонью. Она едва слышно, как будто говоря самой себе, зашептала:

— В тебе что-то есть, но что — никак не могу понять. Мальчишки не вызывают во мне такое чувство. А ты, ты совсем другой — ты как настоящий мужчина: сильный, эгоистичный и расчетливый, и в то же время совсем как ребенок. У тебя такой нежный детский рот. Ты такой сильный, а когда обнимаешь меня, становишься мягким и нежным, как маленький мальчик. Скажи, что любишь меня!

Я покачал головой, продолжая целовать ее в шею и крепко сжимая в объятиях.

— Скажи! — настаивала она. — Скажи: «Джулия, я тебя люблю».

Я прижал свои губы к ее губам и ничего не сказал. Мы услышали, как Мартин, насвистывая, вышел из ванной, и отпрянули друг от друга. Я взглянул на Джулию — она была прекрасна: ее глаза блестели, а губы еще не отошли от моего поцелуя.

— Я заставлю тебя это сказать, позже, — успела она прошептать, подчеркивая каждое слово, прежде чем Марти вошел в кухню. Я залился счастливым смехом.

— Что смешного? — спросил Марти.

— Да ничего, — ответил я, чувствуя себя последним кретином.

Мы сели за стол. Минут через десять в кухню вошла Рут.

— Извини, что опоздала, Джулия. Я застряла в клубе. Мы избирали нового президента.

Рут села за стол и только тогда увидела меня.

— Ты здесь? — удивилась она.

— Да, — ответил я спокойно, давая ей понять, что мне наплевать на ее претензии. — А ты что, возражаешь?

Джулия принесла Рут тарелку и снова уселась. Она посматривала то на меня, то на Рут, вероятно, понимая, что между нами пробежала кошка. Я взглянул на Джулию, и мне показалось, что в глубине ее глаз затаилась насмешка.

После ужина мы отправились в гостиную и вскоре, где-то около половины девятого, я распрощался с Рут и Мартином. Рут опять проводила меня до двери в коридор.

— Похоже, ты не следуешь моему совету, — сказала она.

— Какого черта ты лезешь не в свои дела! — выпалил я и тут же понял, что моя манера выражаться шокировала ее, потому что увидел, как она от изумления открыла рот. Я оглянулся и заметил слезы в ее глазах. Машинально взяв ее за руку, я сказал виновато:

— Извини.

Рут отдернула руку.

— Не смей меня касаться! — холодно бросила она. — Я ненавижу тебя! Ты не такой, как твои одногодки. В тебе есть что-то жестокое и гадкое, какой-то изначальный порок, как у закоренелого негодяя. Мне кажется, что ты портишь все, к чему прикасаешься, включая моего брата.

Я не прочь был бы ей ответить, но ничего подходящего на ум не пришло. Выйдя в коридор, я закрыл за собой дверь. В конце коридора меня уже ждала Джулия.

— Что так долго? Я думала, ты уже никогда не выйдешь.

— Да ничего, — пробормотал я, идя за ней в ее комнату. Когда мы вошли, я повернул ее к себе лицом и поцеловал — сначала в губы, а потом в шею, в то место, которое она мне показала. Я расстегнул халат и обнял ее обнаженное тело: ее кожа была прохладной и гладкой. Когда я стал подталкивать ее к кровати, она остановила меня:

— Сначала скажи: «Я тебя люблю!»