Чужак в чужой стране (Stranger in a Strange Land)

– Сейчас я не имею права входить в комнату для частных аудиенций. Но если вы настаиваете, я позвоню.

– Пожалуйста, позвоните.

Буну не пришлось звонить: дверь открылась и вышел Майк.

Джилл взглянула ему в лицо и вздрогнула.

– Майк, все в порядке?

– Да, Джилл.

– Я скажу епископу, что вы уходите. – Бун вошел в комнату для частных аудиенций и тут же вышел.

– Верховного епископа нет. Вероятно, он ушел к себе. Как коты или повара, Верховные епископы уходят, не прощаясь. Шутка. Он говорит, что лишнее «до свидания» не делает человека счастливее. Не обижайтесь.

– Что вы! Спасибо за интересную экскурсию. Провожать нас не нужно, мы выберемся сами.

Глава 24

На улице Джабл спросил:

– Майк, что ты об этом скажешь?

– Я не вник, – нахмурился Майк.

– Не ты один, сынок. О чем говорил тебе епископ?

Майк долго молчал, наконец сказал:

– Брат мой Джабл, мне нужно подумать, прежде чем я вникну.

– Ну-ну.

Джилл спросила:

– Джабл, как это получается?

– Что это?

– Все. Не церковь, а сумасшедший дом.

– Увы, Джилл, это церковь. Концентрированное отображение нашего времени.

– Что-что?

– Новое откровение – ерунда. Ни у Фостера, ни у Дигби нет оригинальных идей. Они собрали старые уловки, подмалевали их новыми красками и наладили бизнес. Процветающий бизнес, должен сказать. Не хотел бы я дожить до того времени, когда их религия станет обязательной для всех.

– О нет!

– О да! Гитлер начал с мелочей и в результате заработал ненависть. Дигби умнее: он торгует счастьем, причем оптом. А я приторговываю в розницу. – Джабл поморщился. – Я должен был бы его возненавидеть, но он напомнил мне, что мы – союзники, и я его полюбил. Он знает, что нужно человеку – счастье. Мы пережили столетия страха и нечистой совести, а Дигби говорит, что бояться нечего – ни сейчас, ни потом, поскольку Бог велит быть счастливыми. Изо дня в день он талдычит: не волнуйтесь, будьте счастливы, будьте счастливы, будьте.

– Но он много работает…

– Ха! Он много играет.

– Нет, мне кажется, он искренне верит, что посвятил жизнь…

– Не смеши! Из всей чепухи, которой нам запудривают мозги, самая вредная – альтруизм. Люди всегда делают только то, что хотят. Если человеку трудно сделать выбор, если шаг в какую-либо сторону выглядит как жертва, будь уверена: страдания человека в этот момент ничуть не благороднее, чем муки жадности. Они проистекают от необходимости отказаться от одной из одинаково желаемых возможностей. Работяга всегда страдает, когда у него появляется лишний доллар: выпить на него пива или купить конфет детям? Он сделает то, что более приятно и менее затруднительно. По большому счету и негодяй, и святой ведут себя одинаково. Дигби не исключение. Святой он или негодяй – он сам выбрал и потому это ему приятно.

– И все же – он святой или негодяй?

– Не все ли равно?

– Ах, Джабл! Не старайтесь быть циничнее, чем вы есть на самом деле! Разумеется, не все равно.

– Пожалуй, ты права. Будем надеяться, что негодяй. Потому что святой в своей святости может наделать еще больше бед. Опять скажешь, что я циник?… Ответь лучше, что тебе не понравилось в их службе?

– Абсолютно все. И не называй это службой.

– Ты хочешь сказать, что их служба не похожа на то, что ты видела в церкви в детстве? Мусульманская служба на это тоже не похожа. И иудейская, и буддистская.

– Конечно. Но то, что делают фостериты, вообще ни на что не похоже. Игровые автоматы, бар… Это недостойно!

– А что достойно? Храмовая проституция?

– ?!

– Восьминогий и двухголовый зверь в церкви так же неприличен, как и везде. Церковь, отвергающая секс, долго не просуществует. У танцев в честь Бога долгая история. Религиозному танцу не нужно быть красивым: церковь – не Большой театр; он должен быть страстным… Следуя твоей логике, нужно запретить индусский танец дождя.

– Это другое дело.

– Безусловно. Мы не в Индии. Теперь об игровых автоматах. Разве ты не видела, чтобы в церкви играли в бинго?

– Видела. В нашем приходе это делали, чтобы выкупить заложенное имущество. Но играли только по пятницам и не во время службы.

– Ты напоминаешь мне одну женщину, которая изменяла мужу только тогда, когда он был в отъезде, и ужасно гордилась своей добродетелью.

– Джабл, это не одно и то же!

– Возможно. Аналогия еще более скользкая вещь, чем логика. Но, милая леди…

– Не издевайтесь!

– Шутка. Джилл, то, что грешно в воскресенье, грешно и в пятницу. По крайней мере, я так вникаю и надеюсь, что Человек с Марса со мной согласится. Единственное, что отличает фостеритскую церковь от других, – отказ от священных текстов. – У фостеритов есть тексты. Вот, взгляните.

– Я видел.

– Это просто подделка под библейский стиль. А по смыслу – либо сальности, либо чепуха, либо просто мерзости.

Джабл долго молчал, потом спросил:

– Джилл, ты читала индусские священные тексты?

– Не помню. Наверное нет.

– А Коран? Или изложение какого-нибудь другого вероучения? Я бы процитировал тебе парочку сальностей или мерзостей из Библии, но не хочу оскорблять твое религиозное чувство.

– Я готова выслушать оскорбление.