Чужак в чужой стране (Stranger in a Strange Land)

Он старался слушать, но отвлекался на пейзаж. В конце концов Майк, глядя в окно, стал запоминать, что говорит Джабл:

– Смотри, мальчик, фостеритам нужны твои деньги и твое имя. Шутка ли, Человек с Марса в лоне фостеритской церкви! Они станут тебя обрабатывать – не поддавайся!

– Прошу прошения?

– Черт побери, ты меня не слушаешь?

– Извини, Джабл…

– Ладно, давай по-другому. Религия для многих является убежищем, и можно допустить, что какая-то религия владеет Абсолютной Истиной. Но догматическая религиозная вера – обратная сторона самодовольства. Вера, в которой я был воспитан, утверждала, что я – ее приверженец – лучше других.

Я «благословлен», а они «прокляты»; я – в царстве добра, а они – в царстве греха (И брат Махмуд попадет в царство греха). Деревенские мужики, которые мылись раз в месяц, претендовали на знание Абсолютной Истины. Они сверху вниз смотрели на людей, которые не пели с ними хвастливых гимнов о том, на какой мы короткой ноге с Господом, как он нас любит и какую устроит всем остальным взбучку в Судный День.

– Джабл, – перебила Джилл, – он не вникает!

– Извини… Мои родители хотели, чтобы я стал проповедником. Очевидно, они кое-чего добились.

– И немало.

– Не смейся. Из меня вышел бы неплохой проповедник, не заведи я вредную привычку читать книги. Если бы я имел чуть больше уверенности в себе и чуть меньше знаний – я стал бы выдающимся евангелистом. И балаган, в который нас пригласили, назывался бы молельней Архангела Джабла.

Джилл брезгливо поджала губы:

– Джабл, такие вещи нельзя говорить после завтрака!

– Я серьезно. Образованный человек понимает, когда лжет, и это ограничивает его возможности. А настоящий шаман должен верить в то, что вещает, тогда его возможности безграничны и вера заразительна. Мне не хватило веры в свою непогрешимость, я не дотянул до пророка, оставшись критиком. – Джабл нахмурился. – Фостериты искренни в своей вере, поэтому я их и боюсь. А Майк легко покупается на искренность.

– Как вы думаете, что они станут делать?

– Сначала обратят его в свою веру, а потом выманят деньги.

– Я думала, вы устроили все так, что никто не сможет отнять у Майка деньги.

– Против его воли – никто. И даже по своей воле он не откажется от состояния без разрешения правительства. Но если он захочет отдать деньги правительственной церкви – тут ему никто помешать не сможет.

– Почему?

– Милая моя, над церковью не властен никакой закон. Церкви дозволено то, что не дозволено никому другому. Церковь не платит налогов, ни перед кем не отчитывается, никем не контролируется. Церковь – это все то, что только можно назвать церковью. Когда-то делались попытки разграничить религии и культы, но это оказалось невозможным… Если Майк обратится в фостеритство, завещает имущество церкви, а сам как-нибудь на рассвете решит взойти на небеса, – все будет совершенно законно, как церковная служба в воскресенье.

– Боже мой! А я-то думала, что Майк наконец-то в безопасности!

– Дорогая моя, по эту сторону могилы безопасности не ищи.

– Что же вы будете делать, Джабл?

– Ничего. Злиться.

Майк запомнил их разговор, даже не стараясь в него вникнуть. Предмет разговора, такой простой на родном языке, на английском становился неуловимым. Даже брат Махмуд не понял его, когда он высказал простейшую формулу: «Ты есть Бог». Поэтому Майк решил подождать; скоро брат Джилл выучится его языку, и тогда он все ей объяснит. Они вникнут друг в друга, и она его поймет.

Сенатор Бун ждал их на лестничной площадке.

– Привет, народ! Благослови вас Господь! Рад вас видеть, мистер Смит!

И вас, доктор.

Он вынул изо рта сигарету и посмотрел на Джилл.

– Милая леди, кажется, я вас видел во Дворце?

– Да, сенатор. Меня зовут Джиллиан Бордмэн.

– Так я и думал. Вы верующая?

– Пожалуй, нет, сенатор.

– О, это никогда не поздно исправить. Мы будем рады, если вы посетите службу для новообращенных. Вас проводят, а мы с мистером Смитом и доком пойдем в святилище.

– Сенатор!

– Да, док?

– Если мисс Бордмэн нельзя в святилище, то мы тоже туда не пойдем, а отправимся на службу новообращенных. Мисс Бордмэн – сестра милосердия при мистере Смите.

– Мистер Смит нездоров? – встревожился Бун.

Джабл пожал плечами:

– Мистер Смит еще не вполне акклиматизировался на нашей планете. Я сопровождаю его в качестве врача и привык работать в паре с сестрой. Можем узнать мнение мистера Смита на этот счет. Майк, тебе нужна Джилл?

– Да, Джабл.

– Хорошо, мистер Смит.

Бун снова вынул изо рта сигарету, сунул туда два пальца и свистнул. Прибежал мальчик-подросток, одетый херувимом: лосины, детские сандалии, длинная широкая рубаха, а на спине – крылышки, как у голубка. У него были золотистые кудри и солнечная улыбка. «Сфотографировать бы его для рекламы ячменного пива», – подумала Джилл.

Бун приказал:

– Лети в офис и скажи дежурному, что мне нужен еще один значок пилигрима. Пароль – «Марс».

– Марс, – повторил мальчик и взлетел над толпой.

Джилл поняла, почему у него такая широкая рубаха: под ней спрятано устройство для передвижения прыжками.