Чужак в стране чужой

– А, понимаю, – кивнул Харшоу. В данный момент у него не было ни малейшего желания признаваться в своих совершенно не марсианских представлениях о «пище». – Ты, Майк, не очень убивайся. Они наверняка были невкусные. Все равно это мясо не прошло бы санитарную инспекцию, – добавил он, припомнив закон Федерации, касающийся «длинной свиньи», – его бы обязательно уничтожили, как непригодное к употреблению. Ну и конечно же, тогда была необходимость. По-другому было никак. Ты грокнул положение во всей полноте, и поступил правильно.

– Я очень утешен, – облегченно сказал Майк. – Только Старик может быть уверен, что всегда выбирает правильный путь… а мне еще нужно много учиться и много расти, прежде чем стать Стариком. Джубал? Можно ее переместить? Я устаю.

– Ты хочешь сделать, чтобы пепельница исчезла? Давай.

– Но я не могу.

– Почему это?

– Она уже не угрожает твоей голове. Сейчас я не грокаю в ее существовании ничего неправильного.

– А! Хорошо, перемести ее.

Харшоу продолжал наблюдать, ожидая, что пепельница передвинется, воспарит прямо над его головой и снова станет «неправильной». Вместо этого она косо скользнула над столом, на миг зависла и мягко, почти бесшумно опустилась на свободное место.

– Спасибо, Джубал, – сказал Смит.

– Спасибо? Это тебе спасибо, сынок. – Джубал взял пепельницу, ни в чем за это время не изменившуюся, с любопытством повертел ее в руках, не ощутил ни тепла, ни холода, ни покалывания в кончиках пальцев – все та же уродливая вычурная штука, все с теми же следами пепла, как и пять минут назад. – Да, огромное тебе спасибо. Это, пожалуй, самое потрясающее событие моей жизни – с того раза, когда служанка завела меня на чердак. Энн, – повернулся он, – ты вроде бы проходила практику в Институте Райна?

– Да.

– Левитацию видела?

Энн слегка задумалась.

– Нам показывали опыты с игральными костями, но я не математик и не могу засвидетельствовать, что это был телекинез.

– Она, видите ли, не математик. Интересно знать, а могла бы ты в пасмурный день засвидетельствовать, что солнце уже встало?

– Каким образом? А вдруг там, за облаками, не солнце, а какой-нибудь другой источник света? Один из моих соучеников мог вроде бы усилием воли поднимать предметы – не очень тяжелые, вроде канцелярской скрепки. Но только после третьего стакана. Да и то не всегда. И я не могла следить за этим с достаточной для свидетельства тщательностью – дело в том, что мы пили с ним вровень, стакан в стакан.

– А вот такого, как сейчас, не приходилось видеть?

– Нет.

– М-м-м… твоя профессиональная работа закончена. Хочешь остаться – снимай свой балахон и бери стул.

– Спасибо. Только после этой твоей лекции про мечети и синагоги мне хочется переодеться у себя, чтобы не сбивать ученика с толку.

– Это уж как тебе угодно. Растолкай Дюка и скажи ему, чтобы занялся камерами.

– Есть, начальник. Без меня ничего не делайте, я быстро.

Энн направилась к двери.

– Не обещаю. А ты, Майк, садись к столу. Ну, хорошо. Скажи, ты можешь поднять эту пепельницу? Покажи, как ты это делаешь.

– Хорошо, Джубал.

Смит протянул руку и взял пепельницу.

– Да нет же, нет!

– Я сделал неправильно?

– Нет, это я ошибся. Поставь ее на место. Я хотел знать, можешь ли ты поднять пепельницу не дотрагиваясь.

– Да, Джубал.

– Ну так что же? Ты устал?

– Нет, Джубал.

– Да в чем же тогда дело? У нее что, должна быть эта самая «неправильность»?

– Нет, Джубал.

– Джубал, – вмешалась Джилл, – ты не сказал ему поднять пепельницу – ты только спросил, может ли он.

– А, я все время забываю, – вздохнул Харшоу с чем-то, похожим на смущение. – Майк, подними, пожалуйста, эту пепельницу, не дотрагиваясь до нее руками, на фут над поверхностью стола.

– Да, Джубал.

Пепельница подпрыгнула и замерла в воздухе.

– Джубал, – озабоченно сказал Смит, – измерь, пожалуйста. Если я сделал неправильно, я ее передвину.

– Нет, все прекрасно! Подержи ее так, пожалуйста. А когда устанешь – скажи.

– Я скажу.

– А можешь ты поднять что-нибудь еще? Ну, скажем, этот карандаш. Если можешь – подними.

– Да. Джубал.

Карандаш завис рядом с пепельницей.

По просьбе Джубала Майк поднял со стола еще несколько предметов. Затем вернулась Энн, села и стала смотреть, не говоря ни слова. Вошел Дюк, заметил парящую выставку канцелярских принадлежностей, понаблюдал за ней пару секунд и начал молча расставлять принесенную стремянку.

– А еще? – не переставал Джубал. – А еще?

После очередного «еще» Майк ощутимо замялся.

– Я не знаю, Джубал, – сказал он и на секунду смолк, мучительно подыскивая нужное слово. – Я… я в этом деле еще слабоумный.

– Только не надо переутомляться.

– Я могу подумать еще одну вещь. Я надеюсь.

Тяжелое пресс-папье шевельнулось, приподнялось, и тут же все парившие в воздухе предметы – их было уже около десятка – посыпались на стол. Казалось, что Майк сейчас расплачется.

– Джубал, извини. В наивысшей степени извини.