Чужестранец и завоеватели

Но пока лучшие воины мешали врагу закрепиться на стене, они не могли защищать ворота. С южной стороны ворот у Мерани было двое, на самом юге, недалеко от речного берега и с юго-востока. Решительный удар Кро-Кроах направил на первые. Два десятка дюжих варваров подтащили к ним наскоро обтёсанный ствол векового дерева на кожаных лямках, пока другие прикрывали их щитами – убогая защита, которая не спасла бы от летящих стрел и камней, если б не Кро-Кроах, остановившийся прямо перед воротами. Простые смертные, более-менее владеющие оружием, но не закалённые в настоящих битвах, не спаянные ни чувством боевого братства, ни жёсткой дисциплиной, в его присутствии решались высунуться только лишь чтобы выстрелить не целясь или поспешно метнуть камень куда ни попадя. От гулких ударов тарана задрожала, казалось, вся стена, да что там, весь город – хотя на самом деле дрожали те, кто их слышал.

Но сам Кро-Кроах в это время прислушивался к совершенно другим звукам. Он не показывал этого, но его внимание было нацелено на лес позади лагеря курангов. Туда, где прятались в засаде конница курангов и пехота племён, которым он доверял в наибольшей мере, а потому решил поберечь от кровавого штурма. Кро-Кроах нутром чуял, что мераньская княжна не сможет удержаться от попытки помочь родному городу. К этому должны были толкать её и чувства, и разум – если центральный город княжества падёт, все прочие посыплются как переспелые яблоки, прежде чем она успеет сколотить армию, способную потягаться с курангами в поле. Но попытавшись зайти штурмующим в спину, она встретит засаду. И даже если сумеет не попасться, то засада всё равно послужит заслоном.

Так что лишь когда из леса у него за спиной донеслись, сквозь шум битвы, звуки курангских рожков, подающих бойцам сигнал к нападению, мысли Кро-Кроаха действительно обратилось к городу.

*****

С северной стороны Мерань поутру сторожило едва ли полтысячи варваров, медные шапки, да ватага из бродяг без племени, прибившихся к войску Кро-Кроаха в надежде пограбить. Надежда, похоже, не сбывалась – если только кто-то из горожан не решит попробовать бежать через северные ворота. Вождь медных шапок только и говорил о том, что они непременно попробуют, в надежде удержать хотя бы своих соплеменников на месте. Остальные почти наверняка поспешат к южной стене, как только поймут, что она взята. Так или иначе, все только и прислушивались к звукам штурма. Выставленный сторожить отряду спину дозор тоже входил в число этих «всех». Во всяком случае, этот дозор никакого сигнала подать не успел, а основной отряд услышал стук копыт накатывающихся на них сзади всадников слишком поздно. Последним, что увидел вождь, был нацеливший на него окровавленное копьё саклибский всадник в блестящей кольчуге и алом, под цвет крови, плаще – а вождь был одним из немногих, кто не побежал сразу.

*****

Когда полуразбитые южные ворота распахнулись под ударами тарана, курангов подвела жажда крови и наживы, усиленная присутствием их бога войны, разжигавшим все подобные чувства в сердцах его последователей, точно так же, как его вид раздувал страхи в сердцах врагов. И теперь, не видя перед собой больше никаких преград, сотни воинов, которые уже толпились вокруг, в ожидании этого момента, поспешно ринулись внутрь, толкаясь и давя друга на пути.

Но руководители обороны заранее подготовились к тому, что ворота будут пробиты. Пробежавшие через каменный коридор куранги обнаружили все улицы и проходы вокруг ворот перекрытыми баррикадами из повозок. А на баррикадах их поджидал самый мотивированный резерв защитников.

В Мерани, как и в большинстве людских государств, жило некоторое количество окололюдей. В самом стольном городе имелся целый гномский квартал, а в окрестностях – пара деревень полуросликов. Саклибы ещё имели некоторую надежду, что в случае поражения их лишь ограбят и изнасилуют, возможно уведут в рабство, но тем, кто не был человеком не приходилось сомневаться, что они поголовно пойдут под нож. Сражаться на стенах, где зубцы и бойницы были рассчитаны на рост человека, гномам и полуросликам было очень неудобно, но теперь им выпала возможность показать себя и они воспользовались ею в полной мере. В курангов, не успевших принять хоть какое-то подобие строя и сомкнуть щиты, полетел рой стрел, болтов из самострелов, которыми предпочитали пользоваться гномы, дротиков, даже простых камней с крыш. Тем, кто рванулся вперёд невзирая на раны и опасность, полыхнуло в лица чародейское пламя, недостаточно жаркое, чтобы сразу изжарить человека, но достаточно, чтобы ослепить или подпалить одежду. Позади них сверху упала тяжёлая решётка, пришпилив нескольких варваров к полу с омерзительным влажным шмяком. Из надвратного помещения на тех, кто успел протиснуться вперёд перед её падением, посыпался раскалённый песок.