Чужестранец и завоеватели

Словно идущие на добычу барсы, через частокол стали перебираться изгои. В лунном свете они действительно казались оборотнями или полузверями. Движения их были быстры и почти бесшумны, лишь пару раз коготь царапнул по замёрзшему дереву, да снег поскрипывал, когда они мягко соскакивали вниз. Их была добрая дюжина – число, соответствовавшее рассказу обитателей Высокого Луга.

Но Оррик не позволил себе так вот сразу прекратить подозревать последних. Именно напряжённая подозрительность едва не подвела его, когда вслед за ночными бродягами через частокол, чуть более шумно, перебрался человек, совсем на них не похожий.

Оррик видел Норана лишь однажды и мельком. Но он подозревал, что Норан может здесь оказаться. Так что когда он увидел человека могучего сложения, в добротной зимней одежде, с движениями, почти столь же лёгкими, как у изгоев, ему даже не потребовалось заглядывать в обрамлённое аккуратно постриженной бородой лицо или вспоминать описания внешности, чтобы понять кто перед ним. И удивления он никакого не испытал.

А вот почему его не испытала тройка окружавших его курангов? Почему ни один из них не замер, и не охнул? Или они знали, что Норан будет тут? Тот, кто уже пошёл на двойное предательство, пойдёт и на тройное…

В этот момент Оррик был подобен натянутой до предела струне. И вполне возможно, что эта струна лопнула бы, он ударил бы Рауха ножом в шею, отскочил бы прочь, зовя на помощь дружинников, сейчас сидевших в темноте своего длинного дома с оружием наготове… Удержала от этого Оррика простая мысль. Даже не мысль, а скорее образ Нельяны, промелькнувший у него в голове. Княгиня решила поверить этим курангам, несмотря на своё предубеждение. А он вообще не взялся бы добывать для неё престол, если бы не успел убедиться, что она хорошо понимает людские чувства.

Так что Оррик пару ударов сердца оставался недвижим. А затем Раух невольно отступил на шаг, наконец разглядев нового гостя:

– Доблестный Норан?

– Не ори! – прошипел Норан в ответ. – Да, это я. Когда дваждырождённый хочет, чтобы дело было сделано, он делает его сам, так ведь?

У Оррика же сперва отлегло от сердца. А затем его бросило в пот. Раух был единственным дваждырождённым во всём Высоком Луге, но он был сопляком, едва только втянувшим Второе Дыхание, его спутники – вообще смертными. Теоретически их ночное зрение могло быть не хуже чем у Оррика, но потягаться с ним в наблюдательности они никак не могли – даже если видели то же самое, то замечали медленнее. Тем более, что Оррик не предупредил их ни о чём! Усилием воли он подавил порыв начертить звезду Небесных Богов и лишь бросил быстрый взгляд на месяц в небе, возблагодарив Премудрую, Госпожу Тайн, за своевременное вразумление. Хорош бы он был, погубив собственным предательством всё дело и свою душу заодно, чисто от подозрительности и недомыслия!

Взгляд Норана словно бы задержался на Оррике и Оррик сжался, ссутулился, попятился назад, изображая из себя обычного смертного юнца, разве что более рослого, чем другие. Может Оррику вообще почудилось, потому что внимание Норана тут же вернулось к Рауху:

– Ну хватит ртом мух ловить, пошли. Выводи своих чурбанов. Окружаем дом. Я и Ауртун у главного входа. Восемь ночных бродяг сзади. А вы стерегите, если кто попытается проломиться через крышу. Уж на то, чтобы тыкать их копьями даже вас должно хватить.

Крыши в длинных домах Высокого Луга были соломенными, а сами дома наполовину вкопаны в землю, так что проломиться сквозь крышу было возможно даже без сверхчеловеческой силы. Тем более, зимой, когда пламя не сможет охватить её быстро.

Шума стало побольше – тяжёлые шаги, гомон. Тут и здесь потрескивали, загораясь факелы. Повинуясь жестам своих предводителей, люди Высокого Луга выходили в ночь, окружая тот дом, в котором остановились саклибы. Вернее, делали вид, что окружали дом. Большая их часть отчего-то смыкалась вокруг Норана и ночных бродяг. Лишь в этот момент Оррик окончательно поверил, что они будут на его стороне.

И тут же понял, что толпа простых смертных не сможет дурить Норана и его подручных даже пару минут. Выдадут своё двурушничество не жестом, так взглядом, не взглядом, так дрожью. Потому-то он и постарался держаться поближе к человеку, которого Норан назвал Ауртуном и который выглядел предводителем банды изгоев. Если умения Ауртуна были подобны умениям убийцы, с которого и началась для Оррика вся эта война, то почти его сила состояла во внезапности и скорости нападения. А вот держать удар он не сможет. Его точно можно будет прикончить одним махом – в отличие от Норана.

И в тот момент, когда Ауртун вдруг подозрительно оглянулся, втягивая носом воздух, а пара людей Высокого Луга шарахнулись от его взгляда, слишком явно напуганные, Оррик нанёс первый удар.

Он просчитался в одном – Ауртун, хоть и должен был быть застигнут врасплох, извернулся уклоняясь от удара копьём, словно у него имелись глаза на затылке и тем же движением чуть не подрубил ноги Оррика собственным копьём с широким наконечником.