Чужестранец в землях загадок

Без сомнения был дваждырождённым и его противник, раз уж он до сих пор ещё не оказался убит. Во многом он походил на человека в красном, даже усы носил почти такие же. Но усы у него были длиннее, а волосы наоборот, подстрижены коротко, его худое, загорелое почти до черноты, как у старого солдата или человека проведшего не один год в странствиях, лицо, было не столь красиво. И одежда его была попроще — относительно попроще, переливчато-синий цвет его дорогой бархатной куртки сделал бы честь оперению павлина.

Задний двор был не настолько грязен, чтобы это помешало движениям, но не так уж хорошо освещён, а сверхъестественным ночным зрения противники, похоже, не обладали. Может быть, именно поэтому дрались они осторожно и поединок затянулся уже на пару минут. Человек в синем всё больше защищался и отступал, уклоняясь от попыток зажать себя в угол, однако казался целым. Тогда как алый камзол длинноволосого явно стал темнее от крови на одном боку, указывая на рану, от которой обычный человек уже свалился бы.

Если зрители ожидали, что, как обычно бывало в историях и книгах, бой будет закончен впечатляющей демонстрацией чудодейственной силы Второго Дыхания, их ждало разочарование. И вообще, всё произошло так быстро, что они ничего толком не успели разглядеть. В какой-то момент человек в синем выхватил кинжал. На миг противники оказались очень близко друг к другу. Затем длинноволосый отшатнулся на несколько шагов назад, с изумлением глядя себе на грудь и на маленькую дырочку в расшитой алой ткани. А потом силы его оставили, он выронил шпагу и упал на землю, со всей грацией заваливающегося мешка с мукой. Даже среди дваждырождённых отнюдь не всякий мог пережить прямой удар в сердце, особенно если за полминуты до того ему уже проткнули печень, не считая пары мелких порезов.

Видя, что поединок окончен, пара слуг, ждавших у дверей, бросилась к сражённому господину, чтобы убедиться в бесполезности своей помощи. Небесного вина у них под рукой не оказалось, да и вряд ли оно успело бы подействовать, а священника Восьми Богов или ещё какого чародея, сведущего в исцелении, среди не столь уж многочисленных зрителей, явно не было.

— Ты убил его!

Оррик аккуратно протёр кровь с собственной шпаги и взглянул на слугу средних лет, выкрикнувшего эти слова.

— Ваш господин оскорбил меня, настойчиво лез в драку и нападал на незнакомого ему человека, не сдерживая ударов. Испортил, вот, совершенно новую куртку, — Оррик проверил свежую, дымящуюся дыру в левом рукаве и предплечье. По правде сказать, такой мелкий полу-ожог, полу-царапина и обычному человеку не доставил бы существенных неприятностей. Но куртка действительно начала своё превращение из облачения щеголя в истрёпанную одежду путешественника. — Право слово, что же ещё мне было с ним делать?

— Да ты хоть знаешь, с кем связался?

— Честно говоря, нет. Я вообще пересёк границу вашей страны лишь вчера и имя Гаэля Ранвенского мне ничего не сказало. Как и ему Оррик из Дейнца показался никем, так, возомнившим о себе чужестранцем.

Оррик отшвырнул в сторону запачканный кровью носовой платок и вытер пот со лба. Слуга, похоже, лишился дара речи от изумления и негодования, так что Оррик добавил:

— Но я заметил, что этот Гаэль весьма гордился своим искусством фехтовальщика. Так что на месте его родичей и прихлебателей, я бы три раза подумал, прежде чем пытаться мне отомстить за лёгкую победу в честном поединке.

Хотя Оррик и произнёс эти слова со всем высокомерием, подобающим благородному дваждырождённому и наследнику поколений дваждырождённых, в мыслях он был готов стучать себе кулаком по лбу. Была, конечно, надежда, что родня Гаэля, или кто там ещё за ним стоял, действительно убоятся ещё худших последствий. В конце концов, сказки о случайных и скромных с виду странниках, оказывавшихся на поверку могущественными и мстительными дваждырождёнными, в детстве слыхали все. Но надежда довольно слабая. Так что расчёты на несколько недель спокойного, без смертельных опасностей, путешествия по цивилизованным землям похоже накрывались медным тазом.

* * *

В правильности своих опасений Оррик окончательно убедился четыре дня спустя, когда, прихватив с собой недоеденный ломоть ветчины на вилке, вышел с постоялого двора поглядеть, что это за небольшой конный отряд только что подъехал к крыльцу. Перед крыльцом обнаружились шестеро только что спешившихся юнцов, четыре парня и две девки, в одежде слишком яркой для простого человека, но слишком потрёпанной, замызганной и хаотично подобранной для человека состоятельного или дворянина, готового скорее залезть в долги на три поколения вперёд, чем показать свою несостоятельность. Небольшой арсенал, висевший на их поясах и перевязях — шпаги, старомодные в этих местах длинные мечи, тесаки и кинжалы — заставлял заподозрить, что вот со всего этого шайка и кормится. Сколько мог видеть Оррик, с его намётанным глазом, все шестеро были дваждырождёнными, хотя, как и полагается юнцам, не выше ступени Детства.