Чужестранец в землях загадок

Высокий черноволосый парень с переломанным носом, похоже, бывший среди них вожаком, пригляделся к Оррику и глаза его разом сузились:

— Мил человек, а не ты ли будешь чужестранцем по имени Оррик?

Оррик спокойно ответил, прежде чем откусить ещё ветчины: — Положим, буду. И что же вам от меня надо?

— Что нам от него надо? — Переломанный Нос загоготал, полуобернувшись к товарищам, которые видя такое дело тоже начали лыбиться. — Что нам от него надо? Экая ржака! А ты сам-то как…

В следующий миг вожаку стало сильно не до смеха, потому что зрение в его левом глазу вдруг пропало — не столько из-за залепившего часть лица куска ветчины, сколько из-за вилки, приколотившей этот кусок к месту где только что был этот самый левый глаз.

«— Уж если пришёл кого-то зарезать, так удостоверившись, что нашёл нужного человека, сразу нападай, а не мели языком, чтобы накачать себя, идиот, — » мог бы сказать Оррик. Но не сказал, потому что ему-то дыхание нужно было, чтобы действовать. Пусть дваждырождённые на Детстве не сильно выходили за пределы того, что возможно для простого смертного, да и то в основном живучестью, но шестеро бойцов, которые не стали бы дваждырождёнными, если бы не были бойцами умелыми, будучи как минимум на пике человеческой силы и рефлексов, вполне могли его убить.

Если бы он был неосторожен, а они бы напали дружно, не щадя себя, не будучи сами застигнуты врасплох. А так, не прошло и минуты, как пятеро юнцов оказались на забрызганной кровью земле, а шестой рванул прочь так, что только пятки засверкали, даже не успев взобраться обратно в седло

— Так всё-таки, какого беса вам было от меня надо?

Привалившийся к забору светловолосый юноша вроде казался наименее тяжело раненым из всей компании. Во всяком случае, взгляд, сейчас направленный на приставленную к его груди шпагу Оррика был сфокусированным и осмысленным. Имея такой стимул, он не задержался с ответом:

— Владетель Ранвенский разослал птиц… Обещал награду за убийцу своего племянника, живого или мёртвого. За мёртвого золота по весу головы и прощение любых преступлений в его владениях. За живого… — юноша замешкался, облизывая пересохшие губы.

— Хм, — За нехитрым звуком скрывалось некоторое облегчение. На протяжении прошедших нескольких дней Оррик уже узнал, к насколько влиятельному роду принадлежал покойный Гаэль и опасался быть объявленным вне закона. Всё же кровник владетеля Ранвенского — дело одно, а объявленный вне закона во всём королевстве — дело совсем другое. Разница как между преследуемой дичью и животным, которое застиг лесной пожар в ветреный день. Но то ли в столице пока просто не успели отреагировать, то ли владетель, в своём высокомерии, хотел отомстить собственными силами, то ли ещё что. Настроение Оррика улучшилось достаточно, чтобы на миг задуматься, не стоит ли оставить выживших на милость судьбы, в лице местных жителей. Те как раз начали выползать из закоулков, куда попрятались при первом же отблеске солнца на обнажённых клинках.

Но его мысли оборвал подозрительный звук сзади. Оррик отскочил в сторону со скоростью вылетевшей искры. Миг спустя в забор напротив того места, где только что был его торс, воткнулся метательный нож, а светловолосый захрипел и завалился на землю, хватаясь за перерезанное остриём шпаги горло.

Высокая девушка, которая лишь притворялась выведенной из строя даже не заорала, а взвыла, и подхватив с земли упавший меч бросилась на Оррика как безумная. Оррик позволил ей пролететь мимо себя в отчаянном рывке, проводив режущим ударом в подмышку, и уже когда она начала разворачиваться проткнул насквозь.

— Боги на небесах, видать старею уже, мозги размягчаются, — пробормотал он себе под нос чуть погодя, когда убедился, что ни один из шестёрки теперь точно не представляет опасности ни для кого в этом мире. — Тоже надумал, щадить наёмных убийц.

* * *

Оррик хотел было оставить владельцу постоялого двора свою совсем недавно пошитую по мерке красивую одежду, заменив её на менее приметный костюм. Но подумал, что если не сбрить усы, и, главное, не отказаться от лошади и большей части оружия, прикидываясь бедным путником, это вряд ли поможет ему остаться незамеченным. Так что он поехал дальше при всём параде — и за следующее неполное десятидневье ему пришлось драться ещё два раза.