Чужестранка

– Обесчещенную девицу?

Айен определенно пришел в изумление, а Джейми резко ринулся и схватил сестру за руку выше локтя.

– Ты не рассказала ему о Рэндолле? Дженни, как ты могла так поступить?

Если бы Айен не схватил Дженни за другую руку, она бы наверняка впилась брату в глотку. Затем Айен твердо задвинул Дженни себе за спину, вручил ей маленького Джейми, которого ей пришлось подхватить (в противном случае ребенок свалился бы на пол), после чего обнял Джейми за плечи и отвел на безопасное расстояние.

– Такие разговоры в гостиной, конечно, неуместны, – тихо, но твердо промолвил он. – Но, возможно, тебе будет небесполезно знать, что в брачную ночь твоя сестра была девицей. Простите, но меня вынудили это сообщить.

После этого гнев Дженни обрушился на брата и мужа с одинаковой силой:

– Как у тебя повернулся язык говорить о таком в моем присутствии, Айен Муррей? – возопила она. – И даже в мое отсутствие! Моя брачная ночь – только мое и твое дело, и в любом случае к нему она не имеет никакого касательства! Может, ты ему еще покажешь брачную простыню?!

– Если я так сделаю, это, без сомнения, заставит его замолчать, – спокойно заметил Айен. – Тише, милая, тебе не стоит беспокоиться, это вредно для ребенка. А крик дурно влияет на маленького Джейми.

И он потянулся к сыну; мальчик тихо подвывал, не понимая, нужно ли в сложившейся ситуации реветь. Айен быстро посмотрел на меня и показал глазами на Джейми.

Намек был ясен: вцепившись Джейми в руку, я оттранспортировала его в кресло в нейтральном углу. Айен меж тем усадил Дженни в «любовное гнездышко» – кресло на двоих – и твердо придерживал за плечи, чтобы ей не пришло в голову из него выпрыгнуть.

– Ну и ладно, – сказал он.

Было понятно, что Айен Муррей, несмотря на его кажущуюся простоту, пользуется непререкаемым авторитетом. Я положила на плечо Джейми ладонь и почувствовала, что напряжение его покидает.

Больше всего гостиная была похожа на боксерский ринг: возбужденные боем соперники в перерыве разошлись по углам и ждут гонга, а тренеры их подбадривают и успокаивают прикосновениями.

Айен улыбнулся шурину:

– Как хорошо вновь видеть тебя дома, Джейми. Мы рады, что ты вернулся, рады твоей жене. Правда, дорогая? – обратился он к Дженни, заметно сжав пальцами ее плечо.

Но Дженни не относилась к людям, которых можно к чему-то принудить. Ее губы образовали тонкую прямую линию, затем она нехотя разлепила их и проговорила:

– Ну, это как сказать.

Джейми сильно провел рукой по лицу и поднял голову, готовый к новому раунду.

– Я видел, как ты вошла в дом с Рэндоллом, – упрямо проговорил он. – И из того, что он потом рассказывал… ну как иначе он мог узнать, что у тебя на груди родинка?

Дженни гневно фыркнула:

– Ты помнишь, что случилось в тот день, или капитан Рэндолл вышиб из тебя последние мозги?

– Конечно, помню! И вряд ли когда-нибудь забуду.

– Тогда ты, возможно, помнишь и то, что я ударила капитана коленом по самому нежному месту?

Джейми ссутулился и сухо сказал:

– Ну помню.

Дженни триумфально улыбнулась.

– То есть если бы твоя жена – кстати, ты мог и сообщить мне ее имя, даже удивительно, до чего ты дурно воспитан! – скажем, если бы жена дала тебе такого пинка, неужто ты считаешь, что сумел бы исполнить супружеские обязанности спустя несколько минут после такого – совершенно заслуженного, добавлю – удара?

Джейми открыл рот и сразу же закрыл. Некоторое, довольно продолжительное, время он глядел на сестру, потом изобразил чуть заметную кривую ухмылку.

– Как сказать, – повторил он слова сестры.

Вновь появилась кривая улыбка. До того Джейми сидел ссутулившись, но сейчас выпрямил спину и глядел на Дженни с недоверчивым видом младшего брата, который слушает, как сестра рассказывает ему сказку: он считает себя слишком взрослым, чтобы действительно ей поверить, но помимо воли почти верит в услышанное.

– Правда? – сказал он.

Дженни повернулась к Айену:

– Пойди и принеси простыни, Айен.

Капитулируя, Джейми поднял обе руки:

– Не надо. Я тебе верю. Дело лишь в том, как он вел себя после…

Откинувшаяся в кресле Дженни оперлась на согнутую руку Айена; сын прижался к ней настолько крепко, насколько позволял сильно выпиравший живот.

– Не мог же он признаться в поражении после того, что наболтал в присутствии подчиненных, как тебе кажется? Он представил все так, как будто сделал все, чем хвалился. Замечу, ему это было совсем не в радость. Он меня ударил и порвал мне платье. Причем ударил так сильно, что я почти лишилась чувств, а когда пришла в себя и, как могла, привела себя в порядок, англичане уже уехали и увезли тебя.

Джейми глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он опустил свои большие кисти на колени, и я накрыла одну из них своей. Он взял мою руку, открыл глаза и чуть заметно улыбнулся мне, а затем вновь обратился к сестре:

– Хорошо, – заговорил он. – Но я хотел бы узнать вот что, Дженни: когда ты уходила с ним, ты твердо знала, что он ничего не сумеет с тобой сделать?