Чужестранка

Когда я подошла, солдат широко раскрыл глаза, и я встретила их боль, изумление, что угодно – но не страх: ведь я была только женщина. Кто-нибудь старше годами воспринял бы это по-другому, но передо мной на кровавом снегу был простерт юноша, почти мальчик… умирающий мальчик. Он прижал ладонь к окровавленному на груди мундиру, локти подломились, и через несколько секунд открытые глаза невидяще уставились в небо. Я, не в силах рассматривать умершего, обернулась и отправилась обратно.

Мы с Муртой уложили наш негабаритный груз в трюме на лавке и укрыли одеялами, а сами вышли на верхнюю палубу «Кристабел» и задрали лица к штормовому небу.

– Кажется, ветер крепчает, – с надеждой произнесла я и подняла послюнявленный палец.

Мурта хмуро посмотрел на тяжелые темные облака, которые, нависнув над гаванью, расточительно сыпали снежные хлопья в студеную морскую воду.

– Да, неплохо. Можно надеяться на удачную переправу. А коли не повезет, то как бы нам не привезти с собой мертвеца.

Только через полчаса, когда корабль замотали бурные воды Ла-Манша, я поняла, что он под этим подразумевал.

– Морская болезнь? – с недоверием спросила я. – Но ведь у шотландцев ее не бывает!

– Ну, значит, у нас тут завелся рыжий готтентот! – брюзгливо пробурчал Мурта. – Лежит там весь зеленый, словно протухшая рыба, и каждую минуту травит что есть мочи. Может, спуститесь и попытаетесь мне пособить, а то боюсь, ему ребра проткнут кожу.

– Дьявол меня возьми с потрохами! – не удержалась я, когда мы с Муртой поднялись из вонючего трюма наверх, чтобы глотнуть хоть чуть-чуть свежего воздуха. – Если ему известно, что у него морская болезнь, то почему тогда требовал, чтобы мы отправились морем?

Меня встретил немигающий, как у василиска, взгляд.

– Понимаете ли, раз он находится сейчас в таком виде, то считает невозможным раскатывать вместе с нами по побережью, а оставаться в Элдридже никак невозможно, чтобы не принести несчастья Макраннохам.

– И поэтому он решил незаметно и мирно скончаться в море, – сардонически заметила я.

– Точно так. Он, видать, считает, что помрет тут сам и его смерть никому не причинит зла. Себя не жалеет, получается. Да только тихой смерти, похоже, не выйдет, – прибавил Мурта, прислушиваясь к звукам из трюма.

– Мои поздравления! – сообщила я Джейми через пару часов, утирая собственные лоб и щеки от грязных брызг. – Ты сможешь войти в историю медицины в качестве документально подтвержденного случая смерти от морской болезни.

– Великолепно, – пробурчал он из-под огромной кучи наваленных на него подушек и одеял. – Обидно знать, что столько всего пропадает зря.

Неожиданно Джейми опять повернулся на бок.

– Боже мой, опять начинается!

Мы с Муртой сразу же заняли свои места. Пытаться удержать неподвижно крепкого мужчину в момент, когда его терзают спазмы рвоты, – не самое легкое дело.

После окончания очередного приступа я пощупала Джейми пульс и положила руку на мокрый и холодный лоб. Мурта глянул мне в лицо и молча полез по трапу на палубу следом за мной.

– Что, совсем худо ему? – спросил он.

– Не знаю, – растерянно сказала я, подставив мокрую от пота голову резкому ледяному ветру. – Честно говоря, я не знаю случаев, чтобы кто-то умер от морской болезни, но у него во рвоте появилась кровь.

Маленький человек вцепился в фальшборт с такой силой, что костяшки суставов были, похоже, готовы прорвать кожу.

– То ли он поранил внутренности обломками ребер, – сказала я, – то ли в пустом желудке порвались кровеносные сосуды. В любом случае скверный знак. И пульс у него все слабее и прерывистее, а это нехорошо для сердца, как вы понимаете.

– У него сердце льва.

Мурта сказал эти слова так тихо, что я не знала точно, вправду ли они вырвались из его уст. И слезы у него на глазах, вероятнее всего, появились из-за соленого морского ветра. Неожиданно маленький человек повернулся ко мне.

– А голова буйвола. У вас осталась опийная настойка, которую дала леди Аннабел?

– Да, весь флакон. Он не пожелал ее пить, сказал, что не станет спать.

– Вот и славно. Для большинства людей «желать» и «получить» совсем не одно и то же. Не знаю, отчего он должен отличаться от всех остальных. Пошли.

Я осторожно спустилась по трапу.

– Не уверена, что настойка удержится у него в желудке.

– Предоставьте это мне. Приготовьте флакон и помогите мне усадить его прямо.

Джейми пребывал на грани сознания; мы с трудом переместили его тяжелое, неповоротливое, к тому же сопротивлявшееся тело к переборке в положение сидя.

– Я хочу умереть, – слабо, но весьма твердо сообщил он, – и чем быстрее, тем лучше. Подите прочь и дайте мне умереть спокойно.

Крепко ухватив Джейми за волосы, Мурта поднял его голову и поднес к губам флакон.

– Проглоти это, мой маленький хорошенький сурок, не то я сверну тебе шею. И удержи на некоторое время в животе. Я заткну тебе нос и рот, так что вырвать это у тебя получится разве что из ушей.