Чужие

Угрожающе поднятый кнут зимы не вызвал подавленности ни у Доминика, ни у Эрни; отправившись в путь, они пребывали в приподнятом настроении. Наконец они чем-то заняты, действуют по собственной воле, а не просто реагируют на события. Кроме того, между ними возникла приятная атмосфера товарищества, которая появляется, когда двое мужчин, питающих симпатию друг к другу, отправляются куда-нибудь — на рыбалку или на бейсбольный матч. Или на разведку, чтобы изучить защитный периметр военной базы.

Отличное настроение обоих во многом определялось неожиданным спокойствием, которое принесла эта ночь. Впервые за несколько недель сон Доминика не нарушался кошмарами или сомнамбулизмом. Ему снилась только неизвестная комната, залитая золотистым светом, — явно та же, что возникала в сновидениях Брендана. То же самое случилось с Эрни: он не лежал без сна, охваченный страхом перед тенями в тех местах, куда не доходил свет прикроватной лампочки, а сразу же уснул. Другие тоже сказали, что у них выдалась самая спокойная ночь за последнее время. Согласно теории Джинджер, которую она изложила утром за чашкой кофе, худшие сны вызывались не таинственными событиями, свидетелями которых они стали вечером 6 июля, а манипуляциями с их памятью. Теперь они имели представление о том, что им пришлось перенести в руках манипуляторов; давление подсознания, связанное с этим опытом, уменьшилось, и источник самых плохих снов был устранен.

У Доминика имелись свои причины, чтобы пребывать в хорошем настроении. Утром никто не смотрел на него с опаской, не относился к нему — обладателю телекинетических способностей — с пиететом. Поначалу его удивило то, как быстро все свыклись с его новым статусом. Потом он понял возможный ход их мыслей: тем летом они пережили то же самое, и рано или поздно у них могли проявиться такие же способности. Вероятно, они решили, что развитие паранормальных способностей у них просто задержалось. Ведь без этого между ними и Домиником мог бы возникнуть эмоциональный, интеллектуальный и психологический барьер, и он оказался бы в изоляции, которой как раз и опасался. Но сейчас все вели себя так, словно их и Доминика ничто не разделяло, и он был благодарен им за это.

Мурлыча что-то себе под нос, Эрни ехал на север по двухполосной дороге окружного значения, и вскоре мотель и федеральная трасса остались позади. Они взбирались на те холмы, где вчера вечером побывал Джек Твист, скрытно подбираясь к «Транквилити» (впрочем, он ехал главным образом по бездорожью). Доминик с интересом разглядывал меняющийся ландшафт за окном. Чем выше они поднимались, тем скуднее становилась земля, тем меньше было плоти и больше — скалистых костей, которые торчали повсюду: ключицы, лопатки, грудины известняка, малоберцовые и бедренные кости крошащегося сланца, встречавшиеся изредка ребра и позвоночники мощного гранита. Словно ощущая, что воздух на высоте становится холоднее, земля куталась в теплую одежду: в густые нижние юбки травы, пышные кринолины полыни и кустарников; и стволы, стволы, много стволов — горное красное дерево, высокие сосны, кедр, тополь, редкие заросли хвойных на восточных склонах.

Отъехав от мотеля всего на три мили, они оказались у границы снежного покрова. Поначалу дорогу покрывала лишь тонкая мантия снега, но через две мили она сделалась восьмидюймовой. Зимние ветры господствовали здесь с сентября до начала декабря, и в этот сезон еще не было сильных снежных бурь, но все же после нескольких небольших снегопадов землю укрыло плотное одеяло, а ветки вечнозеленых растений щетинились сосульками.

Если не считать нескольких участков, покрытых льдом, дорога была очищена, и ехалось по ней легко.

— Они всегда хорошо чистят до Тэндер-хилла, даже если погода хуже некуда, — объяснил Эрни. — Но за хранилищем дорожники не очень-то стараются.

Они быстро преодолели десять миль, следуя вдоль гребня долины, который уходил вниз на востоке; к западу от них неизменно высились горы. Несколько грунтовок и гравийных дорог, отходивших вправо, вели к отдельно стоящим домам и ранчо на восточных склонах. Через десять миль они оказались перед охраняемым въездом в хранилище Тэндер-хилла.

О близости хранилища сообщал знак. Рядом с ним от окружной дороги отходила другая, асфальтированная, пролегавшая между высокими темно-зелеными соснами; в мрачном предгрозовом свете они казались почти черными. Через пятнадцать футов после поворота дорога была перегорожена высокими металлическими шипами, торчавшими из асфальта, расположенными так, чтобы с гарантией проколоть покрышки любой машины, которая попытается проехать дальше, и достаточно большими, чтобы остановить любой автомобиль. В двадцати футах за шипами находились массивные стальные ворота, увенчанные пиками, выкрашенными в красный цвет. За воротами стоял сооруженный из бетонных блоков караульный домик размером двадцать на десять футов. Судя по виду его черных металлических дверей, они были способны выдержать выстрел из гранатомета.