Чужие души

За окном снова полетел снег. Иван Андреевич устало опустился в кресло.

Простившись с Савицким возле отеля, Саша поднялась в номер. До поезда оставалось два часа. Она сняла осенние сапоги и с удовольствием опустила ноги в гостиничные шлепки, затем достала из сумки полученные документы и положила, для большей надежности, на дно дорожной сумки. И вдруг остро ощутила, как соскучилась по Стрельникову. И, словно прочувствовав это, телефон ожил в сумке.

— Ты не забыла, что скоро поезд? — без предисловия напомнил Стрельников.

— Не забыла. Паш, я должна еще задержаться. Всего на пару дней.

— То есть как задержаться? Что стряслось? А работа?

— С работой Елизавета что-то придумает. Я ей позвоню. Павел, отец действительно болен. Его срочно надо привезти в Москву и проконсультировать. Но его надо как-то к этому подготовить и уговорить.

— Все так серьезно?

— Надо обследовать. Он мне показался слегка не в себе.

— Саша, ты же его совсем не знаешь, может, это его обычное состояние.

— Паша, мания преследования не может быть обычным состоянием здорового человека. Ему кажется, что его травят. Можешь себе представить такое? И я не могу.

— Саша, может тебе лучше поговорить с его женой?

— И что я ей скажу, ваш муж, случайно, не того?

— Давай я приеду на машине и заберем его к нам.

— Он не поедет. Он не поедет до тех пор, пока не выяснит, что происходит в его реабилитационном центре.

— Что за центр?

— Паш, это долго рассказывать. Ему кажется, что в этом центре криминал.

— Убийство? — По голосу было слышно, что Стрельников напрягся.

— Нет.

— Тогда в чем конкретно криминал, он объяснил тебе?

— Да бред это все. Что там может случиться? Видела я такие центры. Ну, может, главврач списала стройматериалы, а завхоз продал налево — вот и весь криминал. Завтра встречусь с отцом и постараюсь уговорить его поехать к нам. Ты знаешь, о чем я подумала?

— О чем?

— Куда смотрит его жена? Ведь нездоровье отца налицо. Неужели она ничего не замечает?

— Я уже тебе говорил — может, он по жизни такой.

— Ладно, вызову такси и поеду на его старую квартиру.

Она подумала еще пару минут и опять взялась за телефон. Елизавета на звонок не ответила. И только после того, как сообщение с просьбой срочно перезвонить, полетело по непонятно каким радиоволнам, Саша собрала вещи и вызвала такси.

— Может, это старость? — Вера Васильевна отставила чашку и вопросительно посмотрела на сестру. — Себя со стороны не видно. А сегодня посмотрела на Ивана — не тот Иван. Осунулся, сдал.

— Ну, ты придумала! Какая старость! Это ты о себе? — с удивлением спросила Инна. — Или об Иване? Так ему и шестидесяти нет. Даже не пенсионер, рано его в старики записывать.

Инна Васильевна, маленькая, юркая, с короткой мальчишеской стрижкой, с критическим умозаключением сестры не согласилась.

— Старость, если на то пошло, не зависит от возраста. Старость — это состояние души. Состариться можно и в двадцать, — отпиралась Вера. — Ты мне как врач скажи: мозги вот так, набекрень, могут съехать в один день?

— В один день точно не могут, а вот… — дальше последовало обстоятельное объяснение.

— Слушай, а ты бы могла сама посмотреть Ивана? Может, ты права — это хроническая усталость, а я только накручиваю себя.

— Конечно, посмотрю. Надо только день выбрать, чтобы ни консультаций, ни лекций, ни студентов.

Такого дня в плотном графике Инны Васильевны, естественно, не нашлось.

— Как появится «окно», я сама тебе позвоню. Подъедешь с ним. Что его сейчас беспокоит?

— Его, может, и ничего. А вот меня беспокоит.

Вера Васильевна подумала, как правильно сформулировать причину своего беспокойства.

— Вот скажи, может нормальный человек взять и забыть о приеме в мэрии? Притом, заметь, за два часа до встречи?

Инна Васильевна, задумавшись, закурила прямо на кухне.

— Это Иван забыл?

— Да. Вспомнил, когда из мэрии сами позвонили. Секретарша наша вся в слезах, говорит, что специально утром звонила ему на мобильный, напоминала.

— Ой, Вера, эти секретарши, как лаборанты. Ты им сто раз расскажи, а они все равно чего-то не поймут, или забудут, или напутают. Порой думаешь, лучше бы ты забыл, чем так сделал.

— Нет, ничего Ира не напутала.

— И?

— Звонила она ему ровно за два часа до встречи. Она мне лично показывала исходящие звонки. Вот и скажи мне, что это такое — старость или болезнь?

— А когда ты заметила, ну… эти странности?

Вера Васильевна прикрыла глаза и задумалась. Ерунда какая-то…

— Это к делу, конечно, не относится. Ты же сама знаешь Ивана: сдержан, суховат, грубоват. А потом вдруг впал в какую-то эйфорию. Помнишь, я говорила, он открыл пару лет назад реабилитационный центр. Я особо не вникала. Для меня главное, чтобы дебет сошелся с кредитом. А в бухгалтерии у них полный порядок. Дохода, правда, от центра никакого, но у Ивана там семейная история. А потом вдруг все завертелось вокруг этого центра, с нашим-то профилем работы. Сама подумай: где очистительные системы и где медицина.

— Ну и что? Знаешь, как это называется? Благотворительность. У Ивана для этого достаточно ресурсов. Или я не права?