Чужие грехи

— Но паспортъ? У тебя нтъ паспорта. Надо подождать, объясниться, совтовалъ молодой человкъ, волнуясь не мене, чмъ она.

— Объясниться! Не могу, не могу!.. Ты знаешь его! Насмшки, сарказмы, презрніе! О, я готова бжать, куда угодно, только бы не видать этого ядовито улыбающагося лица, не слыхать этого высокомрнаго тона, этого шипящаго голоса! Возьми меня къ себ, увези, длай, что хочешь, но спаси меня! уже со слезами говорила она и съ дтской мольбой сжала свои руки.

— Но безъ паспорта же нельзя! Не можешь же ты бросить дочь и сына, не объяснившись съ мужемъ! торопливо говорилъ молодой человкъ, стараясь убдить ее.

— Онъ меня убьетъ, онъ меня опозоритъ! восклицала она, рыдая. — И какъ это все случилось?.. Писалъ, что прідетъ не скоро, и вдругъ…

— Другъ мой, успокойся!.. проговорилъ молодой человкъ. — Соберись съ силами! Объясненія не миновать… Этого нужно было ожидать!..

Онъ горячо убждалъ ее, но по тону его голоса было слышно, что онъ не мене ея боялся предстоящихъ объясненій, сценъ и непріятностей. Казалось, что и самъ онъ тотовъ бы былъ убжать отсюда, провалиться на время сквозь землю.

— О, если бы не это проклятое положеніе… если бы не этотъ несчастный ребенокъ! шептала она, ломая руки. — И зачмъ я не ухала раньше за границу… въ деревню… куда нибудь, чтобы все скрыть… а теперь? Онъ сразу увидитъ, въ какомъ я положеніи… вдь это уже вс видятъ… Но, Мишель, Мишель, вдь ты не бросишь меня?.. Вдь ты меня любишь?..

Она бросилась къ нему и припала головой на его плечо. Въ ея голос, въ выраженіи ея лица было опять что то дтски безпомощное и дтски капризное.

— Женя, что за вопросы! воскликнулъ онъ, цлуя ее въ голову. — Но теперь надо спшить! Онъ сейчасъ будетъ здсь… Ты должна объясниться безъ меня… Онъ не долженъ знать, куда ты удешь… Хотя лучше бы остаться, не узжать… Но если ты ршилась, то нечего длать… Я сейчасъ ухожу… Если онъ застанетъ меня здсь, онъ вызоветъ меня на дуэль и что бы ни случилось тогда — ты погибнешь… Убьетъ онъ меня или я его — теб придется все равно перенести тяжелую долю… Этого надо избжать не для меня, а для тебя…

Онъ говорилъ это довольно твердо, стремясь казаться не трусомъ, а только разсчетливымъ и предусмотрительнымъ человкомъ, старающимся вразумить своенравное и неопытное дитя. Но это плохо удавалось ему; ему казалось, что онъ стоитъ на раскаленныхъ угольяхъ, ощущая только одно желаніе — скоре, скоре убжать отсюда. Этотъ пріздъ соперника засталъ его такъ же врасплохъ, какъ и ее.

— Господи, Господи, что за мука! восклицала она, закрывая лицо руками. — И за что это все, за что!

— Ну полно, полно! Что длать! прерывающимся голосомъ говорилъ онъ. — Мы сами виноваты, много виноваты! Мы увлеклись… мы дйствовали, очертя голову… вотъ и плоды… Я тогда еще говорилъ теб, что надо подождать!..

У него начиналось что то въ род лихорадки.

— Ахъ, что ты мн толкуешь! Ждать, когда любишь! раздражительно воскликнула она.

— Ну, а не ждали, вотъ теперь и придется пережить все это, почти съ упрекомъ сказалъ одъ и тотчасъ же снова началъ ее утшать:- Ну, не плачь, все пройдетъ… все пройдетъ и мы будемъ счастливы…

Он торопливо обнялъ ее, быстро поцловалъ и проворно направился въ выходу, проговоривъ еще разъ на ходу:

— Будь тверда, соберись съ силами!

Она, кажется, не слышала послднихъ его словъ; она опустилась снова въ изнеможеніи на кресло и залилась слезами.

— О, проклятое, проклятое положеніе! шептала она, стискивая руки. — Если бы можно было на время уснуть, чтобы все объяснилось, окончилось само собою! Кажется, бжала бы далеко, далеко, чтобы только не видать Владиміра… И за что это испытаніе? Мишель говоритъ, что мы дйствовали, очертя голову… Но разв страсть разсчитываетъ?.. разв она взвшиваетъ?.. О, какъ я люблю Мишеля, какъ я ненавижу Владиміра! И за какой грхъ онъ посланъ мн въ мужья? Мишель твердитъ, что и это наказаніе за то же, что я вышла замужъ, очертя голову… Вчно все одна и та-же скучная псня!.. Хорошо ему толковать, а разв я тогда понимала что нибудь!..