Чужие грехи

Сначала ничего не поняли, что такое педофилия, советская молодежь просто не знала! Мальца привели в чувство – он плакал, жаловался, что дядя сделал ему больно. Его оттащили в лагерь. Административный корпус встал на уши. Забегал персонал, вожатые. Вызвали из города Антонину, она примчалась на рассвете. Тем же утром прибыла милиция. Мальчика звали Петя, его совсем недавно приняли в пионеры. Маленький, робкий, немного тормозной – он совершенно не помнил, что случилось. Спал уже, захотел в туалет, пошел в отхожее место – а оно на улице, рядом с рукомойниками. Не дошел, кто-то напал сзади, зажал рот, перед глазами все поплыло… Потащили куда-то, бросили на землю, стали делать больно… «Петя и волк», – цинично пошутил кто-то из оперативников.

Тем же утром приехали родители, увезли ребенка в город. Фамилия у них была, кажется, Осипенко. Мама затеяла скандал, но ей быстро заткнули рот. Шумиху не поднимали – пришло строгое указание от властных структур. Милиция работала, но без задора. С девушек сняли показания. Лицо преступника они запомнили отлично, описали его во всех подробностях. Милиция проверила всех мужчин в лагере – ни один не подошел. Проверили жителей соседней деревни – тоже никаких совпадений. Работали там намедни электрики, чинили порванную проводку – и среди них злодея не оказалось. Девушки решительно качали головами. Сделали вывод, что преступник пришел со стороны – мало ли откуда. Милиция проработала два дня, ничего не выяснила. Дело замяли, чтобы не пугать общественность и не дискредитировать воспитательский состав. Мама у Пети работала медсестрой, папа – слесарем на заводе, не такие уж и важные птицы. Тем более все живы, а психологическая травма у ребенка – дело житейское. В лагерь приняли нового сторожа – молодого и малопьющего, этим все фактически и ограничилось.

– И это все? – недоверчиво спросил Алексей.

– Все, – кивнула Антонина, – уж можете мне поверить. Милиция сделала свое дело. Ну… так они сказали. Дети толком ничего так и не поняли. С вожатыми и персоналом, включая меня, провели разъяснительную работу – чтобы не болтали языками. Я не могла понять, почему так быстро прекратили расследование? Но что я могла сделать? Вы лучше меня знаете, как у нас затыкают рты…

Женщина смутилась, но Алексей сделал вид, что ничего не слышал.

– Впоследствии пару раз для вида приезжали оперативные работники – вот как вы сегодня, что-то спрашивали, записывали. Потом перестали приезжать, все успокоилось. Девушки доработали до конца смены – на большее и не договаривались. Ничего подобного за последующие годы не было. Жили спокойно… пока вы сегодня не напомнили об этом ужасном событии.

– А с этой девушкой что? – Алексей ткнул в фото Анны Лучинской.

– Не знаю такой, – покачала головой Антонина. – Нет, правда, не знаю… – она всмотрелась, пожала плечами.

Что-то щелкнуло в голове. Еще не все встало на свои места, но движение шло.

– Разрешите воспользоваться телефоном, Антонина?

– Да, конечно, Алексей. В город – через восьмерку.

В отделе никого не было – разошлись работнички. Кот из дома – мыши в пляс. Чертыхнувшись, он набрал Лиду. Та отозвалась.

– Зачастили вы что-то, Алексей Егорович. Хорошо, что муж в душе, а ребенок до сих пор гуляет…

– Это по работе, – перебил Разин. – Выяснили все, что я вам поручил?

– Смотря что вы поручили, Алексей Егорович…

– Где летом 72-го года проходила практику Анна Лучинская?

– Работала вожатой в пионерском лагере, Алексей Егорович. Практически весь июнь.

Алексей недоуменно посмотрел на Антонину. Та не знала, о чем речь, молчала.

– Лидия Александровна, это точно? Ошибки быть не может?

– Алексей Егорович, это документально подтвержденный факт.

– Подожди, давай заново. 72-й год, июнь месяц, пионерский лагерь «Орленок-4»…

– «Орленок-3» – поправила Лида.

Да ладно… Снова щелкнуло в голове. Он поблагодарил, повесил трубку.

– Антонина, «Орленок-3» далеко?

– Не очень, а что? – в глазах собеседницы заблестел интерес. – Можно доехать, но это в объезд по разбитой дороге. Можно дойти пешком напрямую через лес – минут пятнадцать ходу, тропа ведет прямо в их лагерь…

Спустя минуту выяснился еще один интересный факт: мужчин в соседних лагерях сотрудники милиции семь лет назад не проверяли. Посчитали бессмысленным, а может, фантазии не хватило. Директор «Орленка-3» – пожилая женщина Алевтина Ильинична Малышева, Антонина ее хорошо знает. Порядочный человек, заслуженный работник народного образования. Семь лет назад она там точно директорствовала. На месте ли Алевтина Ильинична? Почему бы нет?

– Позвоните ей, пожалуйста, Антонина, – взмолился Алексей. – Извинитесь от моего имени, скажите, что черед двадцать минут я к ней прибегу.

Он вышел через заднюю калитку и быстро пошел по освещенной лунным светом тропе. Деревья подступали к дорожке, касались головы густыми лапами. Иногда приходилось нагибаться. Лес вставал плотной стеной, лишь иногда между деревьями серели разрывы.