Чужие миры

Маркиз пожал плечами.

Супругу он любил.

И сына обожал.

И глядя сейчас на уморительную мордяху с редкими пока еще зубками, испытывал умиление.

Его сын!

Наследник, продолжатель рода!

А наследник, не подозревая о возложенной на него ответственности, сцапал с блюда большое румяное яблоко, за чем с умилением наблюдала нянька.

И впился в него зубами.

Все это происходило прямо на глазах у маркиза, а он даже вскочить не успел. Все было, словно в дурном сне, когда ты и осознаешь происходящее, и сделать ничего не можешь., никак!

Вот ребенок откусывает кусок яблока, а потом...

Прожевать он его не прожевал. Но проглотил.

И яблоко встало «поперек горла».

Маркиз с ужасом смотрел, как выцветает лицо его малыша, как синеют губы, рядом ахнула, понимая, что беда — нянька, закричала его супруга...

А что делать?!

Что вообще делают в таких ситуациях!?

Когда твой сын не может даже вздохнуть, и у него уже губы синеют... маркиз попросту растерялся, а от женщин осмысленных действий и не предвиделось. Нянька схватилась за лицо, супруга поднялась, кажется, она хотела кинуться к ребенку — не успела.

Первым успел щенок, нареченный красивым именем Артес.

Веса в нем было не так много, но сколько там надо малышу? Одного прыжка хватило.

Собака сбила ребенка с ног, лапы тяжело ударили в район диафрагмы, именно туда, куда надо...

Ребенок не мог вдохнуть, но и выдохнуть тоже не мог. А от удара диафрагма сократилась, спазм мышц буквально заставил яблоко вылететь из горла малыша...⁹

Мальчик заплакал, и этот звук словно разорвал кошмарную паутину.

Илиар бросился к малышу, подняла его на руки и принялся ощупывать. Вот подбежала нянька, запричитала...

— Вы уволены, — прошипел маркиз, лично ощупывая сына.

А ведь он мог... мог его потерять.

Еще бы минута...

Но ка# щенок мог знать, что именно^надо делать? Артес крутился под ногами, всем видом показывая свою тревогу.

Все хорошо?

Все же хорошо с маленьким хозяином, правда?!

Маркиз подхватил его второй рукой, за что тут же был беспощадно вылизан. Вместе с сыном. Малышу-то понра- ’ вилось, а что до Илиара....

Артес мог и у него на голове сейчас сидеть — маркиз слова против не сказал бы. Пусть сидит, лежит, пусть хоть что делает...

— Ты наше сокровище! — Лизбет опомнилась и подошла к супругу. Погладила щенка. — Илиар...

— Беру все свои слова назад, — хрипло шепнул маркиз, глядя, как его ребенок таскает щенка за ухо. — Все. Пусть будет собака... и Иртонам я напишу. Альдонай, благодарю тебя! Я пожертвую на храм!

Щенок одобрительно лизнул старшего хозяина в нос. Он уже видел, что все будет в порядке с его маленьким другом. Если сделать что-то неправильно, есть опасность травмировать малыша, но он справился. Разве что животик поболит пару дней, но это и понятно. Такие удары быстро не проходят.

Все уже хорошо, а эти двуногие чего-то суетятся, переживают... странные они! Это же просто!

До беды бояться нечего, во время беды — некогда, а после и незачем. Собаки это хорошо знают. А люди — нет.

Странные люди.

Но — любимые.

И щенок еще раз от души вылизал всех Сорелей, попавшихся ему под язык.

Авестер, море.

Жизнь — ужасно тоскливая штука.

Обычно Лилиан так не считала, но когда ее скручивал очередной приступ морской болезни, хоть ты тресни, хоть ты сдохни.

Она или возилась с детьми, или блевала.

Вот так все и познается в сравнении!

Патер Клив помогал ей по мере сил, но все равно... оказывается, когда Лофрейн похитил ее, это было просто приятное морское путешествие! А вот сейчас...

Бирманские корабли легче. Они так и прыгают блохами с волны на волну. А Лилиан каждую волну своим желудком чувствовала.

«Ласточка» Джока Аррана была или тяжелее, или построена на другой лад — там Лилиан могла даже шить. И учебником заниматься... который пошел на растопку в лесу. Вот уж стоило из себя вымучивать давно забытые знания по арифметике.

Если у Маши было три яблока, а она отдала два, сколько яблок осталось?

Понятно, три! А у желающего получить яблоки, появился фингал под глазом.

Э-эх...

Если бы не патер и не вирманский юнга по имени Шерк, которого Эрик приставил помогать графине, Лиля бы вообще взвыла. И за борт выкинулась.

Дети — это счастье?

О, да!

Орущее! Жрущее! И соответственно — гадящее!

И поди его, не пойми! Оставь валяться, как есть, не накорми и не вытряхни! Визг будет такой, что уши лопаются. И плевать — час дня на дворе или час ночи. Ребенку всегда хорошо.

А его матери?

А когда детей двое?

Но жаловаться было некому. Лиля сама выбрала для себя эту дорогу.

Патер помогал. Молился, кажется, ругался про себя, но помогал.

Бирмане благоразумно обходили страшную каюту. По большой дуге. Лиля все понимала, злилась, но что поделаешь?

На откровенный разговор патер решился только через 'неделю, поговорив с вирманами, посмотрев на Лилиан, понянчившись с внучатым племянником...

# ❖

— Ваше сиятельство, дети спят.

Лиля почти упала на узкую кровать.

— Фууууу ! Сколько у нас — еще часок есть?

— Думаю, даже больше, пока малыш Ганц не проснется.