«Чужие среди своих». Польское население в советском партизанском движении на территории Белорусской ССР. 1941—1944

Не понятно, учитывала ли оперативная сводка БШПД отряд им. Т. Костюшко как «свой» по итогам немецкой операции «Герман» или уже нет. Его потери были существенными: 25 убитых или утонувших в болотах, около 40 раненых и сотня пропавших без вести, что уже не совпадает с советским отчетом[246]. В РГАСПИ в деле из фонда П.К. Пономаренко, посвященном Армии крайовой, содержится отрывок из документа неизвестного происхождения, в котором говорится, что потери отряда Милашевского состояли из бойцов, которые, «главным образом, перешли на сторону немцев»[247]. Дезертирство вполне могло иметь место, учитывая, каким разношерстным был личный состав отряда. Под постоянным подозрением была вся 3-я рота, сформированная из представителей белорусской самообороны Ивенца. Двое таких подозреваемых еще до операции «Герман» были расстреляны за связь с немцами[248].

Почему соседние советские партизанские отряды, не предупредив, покинули свои позиции, оголив фланги подразделения Милашевского? Возможно, они отступали в панике, позабыв о соседях. Одним из первых в Польше историк Зигмунт Борадин разглядел в этих действиях четкое намерение[249]. Аргументы в защиту этой точки зрения не лишены смысла, поскольку руководитель Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко рассматривал и такое решение проблемы появляющихся на территории Белорусской ССР «польских националистических банд». 24 июня 1943 г., то есть когда польский отряд им. Т. Костюшко уже оформился и успел проявить себя в Ивенце, на заседании бюро ЦК КП(б)Б Пономаренко предложил: «Нам нужно ориентировать наши партизанские отряды и партийные организации на то, чтобы все эти польские организации, польские соединения, которые создаются, их выявлять и всячески ставить под удар немецких оккупантов»[250].

Было время подумать над этой ситуацией и у Каспера Милашевского, который после операции «Герман» занялся сбором рассеянных по окрестностям бойцов. Вот как выглядел отряд после немецкой операции: «Было утрачено, по меньшей мере, 60 % оружия, остальное спрятали в разных уголках пущи. Обмундирование было изношено почти на 100 %. Люди выходили из болот в одном нижнем белье, от ботинок оставались только голенища»[251]. Польские партизаны выбрали новое место дислокации, а личный состав вновь начал пополняться за счет местного населения[252].

В это время в расположение отряда прибыли так называемые «тихотемные», диверсанты, военные специалисты Армии крайовой, прошедшие подготовку в Англии. По настоянию коменданта области АК «Столбцы» Александра Варакомского («Свир») в начале сентября 1943 г. командование над отрядом взял в свои руки один из таких «тихотемных», подпоручик Адольф Пильх («Гура», «Долина»). Знали об этом только представители Армии крайовой, для советского руководства командиром оставался Милашевский.

В октябре 1943 г. была сделана последняя попытка интегрировать отряд им. Т. Костюшко в советское партизанское движение мирным путем. 10 октября в расположение польских партизан прибыла делегация во главе с командиром соединения партизанских бригад и отрядов, дислоцирующихся в Налибокской пуще, Г.А. Сидорком. Он выставил им обновленный список требований, которые должен был выполнить польский отряд, подконтрольный советскому командованию. Среди пунктов значилось ведение разведки в немецких гарнизонах и регулярное информирование о результатах этой работы, проведение диверсий на железных дорогах и шоссе, а также работа по разложению вражеских гарнизонов[253]. Настоящий командир польского отряда Адольф Пильх так описывал этот вечер в донесении своему командованию из Армии крайовой: «После их хамского и настойчивого поведения наши ребята не удержали язык за зубами и высказали всю чистую правду. Митинг кончили почетно для советских представителей; в конце он превратился в самый лучший вечер юмора, который мы имели за все время пребывания в пуще». При этом автор документа признался, что для видимости пришлось принять на все условия Советов: «Мы согласились вместе работать и этим же маскируемся дальше»[254].

По возвращении из расположения поляков, 12 октября 1943 г., уполномоченный ЦК КП(б)Б и БШПД по Ивенецкому межрайцентру Г.А. Сидорок издал приказ № 038: «Сего числа польский национальный отряд им. Т. Костюшко в боевом и организационном отношении подчиняю командованию соединения и ввожу в состав соединения как боевую единицу». В приказе были расписаны задачи отряда и определено место для его активности – Столбцовский район Барановичской области[255]. Плодом деятельности польского отряда после этого формального октябрьского подчинения стал небольшой отчет по линии разведки. В остальном даже список личного состава «костюшковцев», который очень хотело увидеть советское командование, прислан так и не был[256]. При этом даже в переписке с соседними партизанскими подразделениями польское командование отряда, не стесняясь, использовало печать с надписью «331-й батальон Войска польского», в данном случае Армии крайовой[257].