«Чужие среди своих». Польское население в советском партизанском движении на территории Белорусской ССР. 1941—1944

23 ноября 1943 г. начальником ЦШПД на имя И.В. Сталина была подготовлена записка «О попытках поляков создавать краевую армию в Западной Белоруссии»[271]. В ней П.К. Пономаренко рассказывал о двух тысячах бойцов Армии крайовой в Барановичской области, трех тысячах резервистов. В том числе, ссылаясь на данные советской разведки, он упомянул, что в «отряде Милашевского» числилось до 800 человек. К слову, эта цифра была завышена в два с лишним раза, что подтвердится в ходе разоружения[272]. Также начальник ЦШПД говорил об открытой враждебности «польских легионеров». Он упомянул, например, что командиру партизанского отряда им. Кирова поляки предъявили следующий ультиматум: «Советские партизаны считаются оккупационными отрядами и должны покинуть Западную Белоруссию. Иначе вас ждет плохая судьба». В этой связи Центральный штаб партизанского движения предложил среди прочих мер «все польские партизанские отряды и группы, которые воюют против, – уничтожать, а тех, кто колеблется, – разоружать»[273]. Столбцовский батальон Армии крайовой отнесли к колеблющимся.

Разоружение проходило по сценарию отряда «Кмитица» в Вилейской области. Удивительно, что, зная об этом прецеденте, «аковцы» из Барановичской области позволили повторить с собой такой же прием. 27 ноября 1943 г. заместитель командира партизанского соединения Барановичской области майор Рафал Василевич лично передал командиру польского отряда майору Вацлаву Пелке приглашение прибыть с офицерами в расположение штаба советских партизан на совместное совещание, посвященное якобы новому наступлению немцев на пущу. В районе шести утра 1 декабря 1943 г. польские офицеры во главе с командиром майором Вацлавом Пелкой – всего два с половиной десятка человек – верхом отправились на военный совет в советский штаб. Не пройдя и двух километров, они оказались в засаде, были разоружены и взяты под арест[274].

Буквально пару часов спустя советские партизаны из бригад им. Сталина и им. Фрунзе отправились на вторую часть операции в расположение польского отряда. По команде они вторглись в расположение ничего не подозревавших поляков. Операция была столь неожиданной, что проведена была без большого кровопролития. Потери со стороны группы оказавших сопротивление поляков составили 10 убитых и 8 раненых[275]. Избежали разоружения всего два подразделения. Первое – отряд Армии крайовой, который планировал перезимовать по соседству, а также кавалеристы под командованием Здислава Нуркевича, которые не вернулись к 1 декабря из разведки.

Эти события стали концом существования для польского отряда им. Т. Костюшко, но не для подразделения Столбцовского батальона Армии крайовой. После описанной выше операции остатки подразделения вступили в открытое вооруженное противостояние с советскими партизанами. В том числе они прибегли к помощи немецких войск, снабжавших их в дальнейшем обмундированием, оружием и патронами[276]. Советские послевоенные историки считали, что разоружение отряда «все трудящиеся поляки горячо одобрили»[277]. Такая точка зрения появилась благодаря ликующим реляциям по случаю успеха операции, поступившим от Г.А. Сидорка в адрес В.Е. Чернышева, где он писал, что польские партизаны в момент разоружения кричали «правильно» и сразу начали проситься в советские отряды[278]. По итогам следствия допрошенных распределили по окрестным бригадам. За счет поляков, кстати, пополнилась и Первомайская партизанская бригада, в состав которой в свое время записали весь отряд им. Т. Костюшко[279]. Справедливости ради надо сказать, что большая часть этих партизан также дезертировала из расположения советских бригад[280].

Неудачные замыслы