«Чужие среди своих». Польское население в советском партизанском движении на территории Белорусской ССР. 1941—1944

Командование Пинской бригады старалось проводить большую работу с польскими партизанами, чтобы научить их не руководствоваться инстинктами, призывавшими к мести за потерю близких и друзей. В особенности это необходимо было делать, когда «костюшковцы» отправлялись на операции в украинские селения. Болеслав Раевич констатирует, «что иногда эти низкие чувства „уничтожения врага до колыбели“ превосходили в борьбе среди некоторых партизан отряда им. Костюшко»[422]. Пожалуй, самым ярким примером может служить ситуация, сложившаяся в украинской деревне Лахвичи 18 декабря 1943 г. во время крупной операции по уничтожению банды националистов, насчитывающей 300 человек. В одной из хат партизан Сивек, семью которого вырезали бандиты, нашел винтовку своего боевого товарища Казимира Нивиньского, также недавно павшего от рук украинцев. Партизан забрал оружие, «ликвидировал» жильцов дома, а затем подпалил весь двор. По данным Б. Раевича, некоторые «костюшковцы» даже хотели устроить самосуд за это над самим Сивеком, но в итоге дело обошлось просто осуждением со стороны отдельных товарищей по оружию: «мнения разделились, однако большинство партизан не признавали такой поступок честным, геройским»[423]. В общей сложности в Лахвичах были убиты 30 мирных жителей, о чем сообщило в своем отчете командование отряда[424]. Надо сказать, что такие случаи чаще всего карались в подразделении только дисциплинарно. Бывший «костюшковец» Раевич считал такие наказания в партизанской среде очень строгими: «Заключались они в том, что людей, которые могли запятнать доброе имя польского партизана, попросту не отправляли на боевые задания и лишали права ношения оружия»[425].

Безусловно, вызывал вопросы у командования уровень военной подготовки польских партизан. В начале ноября 1943 г. в расположении лагеря была проведена учебная тревога, во время которой «совершенно растерялись командиры в деле управления». В ходе внезапных учений выяснилось, что бойцы не знают мест обороны, не обеспечены вещмешками и сухими пайками, а некоторые выбежали по тревоге разутыми и раздетыми[426]. Недостатки было поручено устранить в пятидневный срок. После проведения таких же тревог в других отрядах оказалось, что «костюшковцы» в вопросе военной подготовки не лучше, но и не хуже других партизан бригады.

Интересные цифры зафиксированы в отчете по Пинской бригаде. В документе значится, что на 1 сентября 1943 г. в польском подразделении было 66 человек (19 % от всего личного состава Пинской бригады), а на конец года численность выросла лишь до цифры 78 партизан (18 %). Как следует из строевых записок отряда, в данном случае речь шла только о вооруженных партизанах. В действительности динамика была несколько другой. Строевые записки, которые командование подразделения два раза в месяц готовило для Пинской бригады, являются в данном случае важнейшим источником о состоянии отряда. В этих документах отмечается численность личного состава, гендерный состав, количество вооруженных людей, обеспеченность отряда лошадьми. Также в строевых записках дается пояснение причин численных изменений в отряде.

Общая численность партизанского отряда показывала отрицательную динамику от 159 человек на 1 октября 1943 г. до 121 к концу года. Основные изменения произошли из-за того, что в декабре добровольцы, присоединившиеся к походу за Буг, были выведены за пределы личного состава подразделения. Также на динамику повлияли потери, понесенные во время боевых операций, и переход некоторых партизан на службу в бригаду. Главным образом это касалось партизан мужского пола[427]. У «костюшковцев» был самый высокий по бригаде процентный показатель партизан женского пола – на 1 октября 1943 г. почти 14 % от всего личного состава отряда[428]. Это связано с тем, что часть партизан переходила в лес с семьями. Основное направление деятельности партизанок в отряде было связано с хозяйственными работами и медицинским обеспечением. К декабрю численность женщин в отряде уменьшилась практически вдвое. С наступлением тяжелых климатических условий было принято решение перевести их из расположения лагеря на зимние квартиры в окрестные поселения[429], в подразделении остались только незаменимые по функционалу партизанки.