Чужие степи — часть третья

Дальше шли уже молча, ничего необычного не попадалось, поэтому вопросов не возникало, и я ни о чём не спрашивал.

Оно вроде и недолго всё, но когда дошли до последнего пассажирского вагона и вышли на улицу, уже начинало темнеть.

Разукрашенный в два цвета: серый и синий, с надписью «Почта России» и двуглавым орлом, почтовый вагон выглядел очень непривычно. В нём не было окон и межвагонных дверей; одна дверь, узкая, в начале, и одна, широкая, посередине. То есть что-то вроде грузового, необитаемого вагона.

— Ну что, ломать будем? — на насыпи стояли пришедшие почти одновременно с нами мужики.

Ломать не строить — как говорится, и в надежде на ключ, я повернулся к машинисту.

— Нету... — развёл тот руками и покачав головой, добавил. — Поискать можно, но это долго.

Конечно же ждать мы не стали, и пустив в ход монтировку со ржавой трубой в качестве дополнительного рычага, выдрали створку центральной двери вместе с частью металлической обшивки.

Куча ящиков, мешков и коробок. Не под завязку, но половина вагона точно. Чего тут только не было. Как фирменные почтовые, так и всякие разнобойные: тряпичные, фанерные, целлофановые.

Запрыгнув на ступеньку, я протиснулся в узкий проход между коробками и мешками, оказавшись в самом центре всего этого разнообразия.

— Тут на неделю открывать! — поделился проследовавший за мной Леонид. Сняв с самого верха большой целлофановый пакет, он с хрустом разорвал упаковку.

— Прикольно. — секунд через несколько выдал он, — Какие-то непонятные хреновины.

Не особенно интересуясь что у него там за хреновины, я достал нож, и выбрав коробку потяжелее, тоже аккуратно вскрыл её.

— А у тебя что, Вась? — он повернулся на шум.

В посылке, переложенные пупырчатой плёнкой, находились какие-то разноцветные баночки.

— Гуашь художественная, металлизированная. — отвечая Леониду, прочитал я, отмечая что со стороны дверей уже раздаются характерные звуки. Получать посылки, пусть и чужие, любили все.

В следующей коробке оказались банты и брошки, я её даже не открыл полностью, а аккуратно запечатав обратно, закинул на самый верх. Третий пакет взял уже из мешка, небольшой, но довольно увесистый, он почему-то показался мне интересным.

Стараясь не попортить наклейку с адресатом и отправителем, распорол с другой стороны, и снова расстроился.

Расфасованный по туго перетянутым пакетикам, разнокалиберный бисер, всех цветов и размеров — вот и всё содержимое «интересной» посылки.

Следующая попытка тоже не порадовала, пряча в своем чреве вышивальный набор состоящий из круглого пластмассового обруча, нескольких мотков ниток и толстых кривых иголок в пластиковом футляре.

И судя по разочарованным возгласам, у остальных оказались примерно такие же успехи.

Пятую я открывал рассчитывая на очередной швейно-художественный презент, но внутри, в красивой деревянной коробочке, оказался кожаный ремень с массивной пряжкой в виде головы льва и лаврового венка.

— Круто. Подаришь? — заглянув через плечо, Леонид прошёл дальше, развязывая стоящие возле стены огромные мешки.

— Да забирай. — свернув ремень обратно, я перекинул коробку ему.

— Вот чудно! — довольно улыбнулся он, объясняя, — а то мой уже окончательно истрепался, того и гляди штаны потеряю! — и весело хохотнув, засунул подгон под куртку.

Минут пятнадцать мы ещё потрошили содержимое вагона, и пока самым ценным приобретением оказался небольшой монокуляр с приличным увеличением. Nikon F-77v — гласила надпись на его боку возле крепления для шедшего в комплекте ремешка.

А так вообще всякий хлам: Тряпки, кисти, краски, иглы, чулки, всяких видов посудные принадлежности, игрушки, скатерти, и прочая не особо интересная дребедень. И почему-то не было ни инструмента, ни батареек, ни вообще каких-нибудь технических штучек.

В общем мы дружно расстроились. Не знаю чего ожидали обнаружить, но открыв каждый по десятку посылок, уверились что ничего по-настоящему ценного здесь нет, и, наверное, быть не может. Хотя, если посчитать в процентах, даже навскидку, мы и одной сотой от имеющегося не вскрыли. Так что вполне вероятно что отсутствие полезных вещей случайность, и дальше найдется что-нибудь путное.

С трудом оторвавшись сам и оторвав остальных — дело-то оно, азартное, я покинул вагон, и поправив фонарик, пошёл к следующему, первому из специальных.

— Обычно в таких мебель возят, иногда стройматериалы, в прошлый раз теплицы сборные были — на ходу пояснял Василий Иванович. — Бывает станки грузят...

— Станки, это замечательно... А вот мебель нам ни к чему. — вырвался вперёд Леонид, он тащил монтировку с трубой, все три вагона были товарными, с мощными навесными замками и пломбами на петлях.

— А ещё лучше оружие, или боеприпасы... — поддакнул кто-то сзади.

Понятно что ничего военного в обычном поезде быть не может, максимум что-нибудь из амуниции, да и то вряд ли. Но с тем что это было бы неплохо, я с радостью согласился.

Замок на двери продержался чуть дольше, но в итоге тоже не устоял, бесславно отлетев куда-то в снег.

Дверь со скрежетом ушла вбок, и в темноту вагона впились сразу несколько жадных лучей света.