Чужими голосами. Память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны

Вопрос: А кто были «наши»?

Ответ: Ну, у каждого свое понимание. В истории тоже меняются, историки пересматривают, кто за наших, кто против наших. У большинства наши — это красные, белые — не наши.

Вопрос: А повстанцы, местное население?

Ответ: Затрудняюсь ответить. Бабушка с дедушкой у меня ушли из жизни, пока я была мала, мы с ними не обсуждали. С родителями… Что в школе было заложено, родители эту позицию поддерживали — красные, белые, бандиты. Это теперь, как ознакомишься с другой литературой, понимаешь, что не было наших и ненаших, за правду или за неправду. Каждый отстаивал свои интересы, принципы[563].

Ответ: …У меня до сих пор все это перед глазами, как над коммунистами издевались, до смерти доводили, выкалывали глаза. И поэтому я жалею коммунистов, я жила в СССР, и для меня это норма. Красные — это красные, это СССР, это наша жизнь, для меня это норма. <…> И как бы было? Ну и выиграли бы белые, и жили бы мы при царе и продолжали бы… Даже не представляю. <…> Не возвращаться же к Гражданской войне. В братских могилах похоронены красные. Они хотели работать, строить колхозы, совхозы. У нас в Гоглино был первый сад. Мы торговали, у нас был молокозавод в Гоглино <…>. Там в саду они похоронены.

Вопрос: Информация о повстанцах сохраняется только в памяти?

Ответ: В газетах. Но я пока читала, я не понимаю, где наши, а где не наши.

Вопрос: А повстанцы, которые выступали против красных, их помнят?

Ответ: Против белых они выступали. Царя свергли, пришли коммунисты. Те, кто пограмотнее и погиб, им поставлен памятник.

Вопрос: А кто восставал и против кого?

Ответ: Нет, как я понимаю, люди пришли белые, которые эту власть советов хотели снять. Я запуталась, кто наши, кто не наши. У меня деда раскулачили, так он за которых был? Я не знаю. А при советской власти я жила. И ничего не знаю. Папка говорил и соседи говорили, что деда раскулачили. Говорили, ты чего такая деловая, активистка, пионерка, любишь вот эту власть? Твоего деда раскулачили, неужели ты понадобишься этой власти? Это я слышала от людей[564].

Вопрос: А вот вы не обращали внимания, как изменяются названия всех сторон, которые участвовали в событиях 20‐х годов? Кто там были…

Ответ: Красные и белые.

Вопрос: Красные — это те, кто…

Ответ: За советскую власть. А белые больше… за царя.

Вопрос: А вот крестьяне, которые участвовали в восстаниях, они к какой стороне относились?

Ответ: Мне кажется, они вообще были сами по себе, потому что, как сказать. Уже вновь установившаяся власть, она тоже их облагала налогами и этими всеми, и они из‐за этого ведь стали, ну, восстания все эти крестьянские. Не знаю даже, к какой их отнести стороне[565].

Ответ: …было наше крестьянство сибирское, довольно зажиточное. А когда пришла продразверстка, конечно, они с вилами встали. Ну, вот отсюда бунт и возник. Тогда неправедно, несправедливо. Стали отнимать имущество, мужику пришлось защищать. А так вот, анализируя, тоже думаю — ну, если бы ко мне пришли выгребать последнее зерно, не оставили ничего ни на посадку, ни на прокорм семьи, я бы тоже, наверное, с вилами поднялась, потому что такую ситуацию создали, что мужик и поднялся.

Вопрос: А вы сталкивались с тем, что раньше их называли «бандиты»?

Ответ: Ну, в принципе… проскальзывали, но не так категорично, что бандиты. Но бандиты, если я не знаю, если просто не зная истории, не вникая, можно назвать бандитами. Бандиты… я говорю, если применить к себе те события, то вряд ли. Каждый бы, наверное, встал на защиту своего добра[566].