Чужое небо (СИ)

- Нет, – отрезала она, даже не дав ему закончить. – Это исключено. Просто… Просто шмидтовская зараза слишком глубоко пустила корни, глубже, чем кто-либо подозревает, а факт связи Карпова с ГИДРой не пронюхали даже самые опытные ищейки КГБ. А я понадеялась на них! Понадеялась, что, какими бы ни были его личные интересы, в итоге он все равно останется предан своей стране и своему вождю. Еще неделю назад я верила, что иных Сталин близ себя просто не держит.

- А нельзя ему, ну,.. скажем, открыть глаза на правду? - Баки знал, как наивно звучали сейчас его слова, но, тем не менее, они имели смысл. – Ты смогла бы это сделать. Он тебе доверяет, прислушается или хотя бы засомневается и захочет проверить…

- Поздно. Момент для раскрытия карт Карпов подобрал прекрасный. Сталина сейчас нет в стране, а когда появится, все будет уже сделано, и концов не найдут. Уверена, им не составит особого труда обратить весь мой авторитет против меня, особенно, если я не буду иметь права голоса. К тому моменту уже не буду. А тебе… - она резко повернулась к нему лицом, ловя взгляд. - Тебе к тому моменту нужно быть так далеко отсюда, как только возможно. – Здесь, - ее взгляд скользнул по набитой сумке, - достаточно денег, чтобы купить с потрохами самого преданного агента разведки любой из трех стран, не говоря уже о простых смертных. Здесь достаточно подставных личностей, чтобы тебя невозможно было отследить вплоть до американской границы.

Если бы у Барнса было время обдумать открывшиеся обстоятельства, возможно, он бы сказал совсем другое, но времени не было, его совсем не было, и соображать приходилось быстро. Хорошо хоть, в этом он преуспел еще тогда, когда ему приходилось поспевать за несущимися вперед на запредельных скоростях мыслями Стива, когда тот, став Капитаном, за пять минут во всех мельчайших подробностях продумывал план захвата очередной вражеской базы.

- Он по-прежнему хочет того же? – спросил Баки, смутно припомнив, с чего вообще началось его пребывание здесь. – Ему все еще нужна сыворотка? – он перевел взгляд со своей бионической руки на вторую, живую, на которой под напряженными живыми мышцами рисовались наполненные кровью вены.

- Ему,.. Золе, ГИДРе нужна готовая формула. Все остальное послужит лишь приятным дополнением.

- Но разве… - Барнс внезапно совершенно запутался в известных ему фактах. – Разве у них нет собственной формулы? Разве Зола не вывел ее еще в Азанно, когда нашпиговал меня… - он смолк на полуслове, не желая договаривать то, что им обоим было прекрасно известно. Во всяком случае, Баки думал, что ему известно.

- Нет. Сперва я боялась, что, пользуясь наработками отца, он смог подобраться достаточно близко к решению, но потом я получила данные из его лабораторий в Альпах и… тебя. Нет. То, что он испытывал на тебе, даже близко не походило на сыворотку, разработанную отцом. Созданная Золой дрянь позволила тебе пережить падение, но дальше… дальше эффект был обратным – она убивала тебя. Поэтому им пришлось в конечном итоге прибегнуть к заморозке, чтобы остановить процесс разрушения и не потерять последнее, что у них было, или чтобы выиграть время, пока не будет найдено решение. И они… его нашли. Вернее, я сама их нашла. Они рассчитывали, что я буду стремиться во что бы то ни стало спасти тебя, чтобы не дать тебе погибнуть от того, что изначально создал мой отец. Они не ошиблись.

Услышать подобное для Баки стало сюрпризом большим, чем новость о том, что фаворит Сталина – агент ГИДРы.

- Так значит, это ты…

Баки честно не хотел, чтобы окончание фразы прозвучало как: «…сделала меня таким?» - но других подходящих слов на ум упрямо не шло, поэтому он оставил конец открытым.

- Когда я нашла тебя, ты был при смерти. Не от побоев, не от пневмонии или интоксикации – это были, скорее, лишь сопутствующие симптомы. Счет шел на дни, я должна была что-то сделать. И хоть у меня никогда не было доступа к работам и экспериментам отца, как все ошибочно считают, я нашла решение, создав, быть может, не совсем то же самое, что создал мой отец для Стива Роджерса, но что-то определенно похожее по свойствам, потому что прямо сейчас ты все еще жив, совершенно точно здоров и даже… - она отвела руку в сторону, осторожно коснувшись его железного протеза, - вопреки всем законам человеческой физиологии носишь это без особого для себя вреда.

Потратив немного драгоценного времени, чтобы уложить в голове услышанное, Барнс внезапно совершенно ясно понял, что нужно делать.

- Отдай им то, что они хотят. Сыграй по их правилам. А когда Сталин вернется, сдай Карпова с потрохами и всеми доказательствами.

- Я не могу, Баки. Дать им желаемое – значит записать готовую формулу, после чего их уже нельзя будет остановить.