Чужого поля ягодка

«О, вот об этом не беспокойся, — мурлыкнула Ландани, прикрыв мерцание своих чёрных глаз ресницами. — Ждать женщину, — и её милые ямочки обозначились чётче, — само по себе честь для мужчины в этом мире, где так мало женщин…»

«Даже для Вождя?» — шевельнула бровью Миль.

«Вождь — первый среди мужчин. Что для другого — приличие, для него — закон. Что ж, эскорт прибыл».

Она повела рукой в сторону открывшейся двери, и Миль опять не углядела, как отпирается вход, но надеялась это выяснить. Взглянула в проём и… забыла, о чём хотела спросить. За дверями действительно ждал эскорт — четверо одинаково одетых и вооружённых мужчин сопровождали лёгкие — относительно, конечно, лёгкие — носилки под пологом из ткани в тон их одеждам. Носилки тащили ещё четверо крепышей-носильщиков в такой же… форме, очевидно.

«Ландани, это явно за тобой», — сказала Миль, отступая вглубь прихожей.

«Нет, дорогая, это за гостьей Горного Вождя, — хитро заулыбалась Ландани, грациозно кланяясь. — Потому хотя бы, что мои комнаты рядом с твоими на этом же уровне. И мне, таким образом, совершенно не требуются подобные услуги, чтобы до них добраться. Приятного вечера!»

И удалилась куда-то влево по тускло освещённому коридору, оставив растерянную Миль наедине с проблемой. Проблема кашлянула за её спиной, предлагая обернуться и занять место в паланкине.

89. Гийт

«Я должна отправиться в этом… транспорте?» — жалобно спросила она.

«Да, госпожа», — с поклоном твёрдо ответили ей.

«Но я не привыкла передвигаться таким способом. Мне будет удобнее идти пешком», — твёрдо заявила она.

«Недавно Вождь уже уступил твоему желанию пройтись, и пройденный путь утомил тебя. Предстоящий переход тоже не близок. Прими заботу Вождя».

Ей подали руку и помогли взобраться в паланкин, который немедленно подняли, и процессия тронулась. Быстро, почти бегом. Вы ездили когда-нибудь в паланкине?! Даже если носильщики ступают синхронно — непередаваемое ощущение, что ты та самая лягушонка в коробчонке, пусть коробчонка изнутри и мягкая… А тут эти спринтеры ещё и поспешали… И никакие мягкие подушки не уберегли от острого рецидива морской болезни — по прибытии на открытую галерею, где ожидал её Гийт, оттенок лица гостьи стремился гармонировать с цветом волос хозяина — и ему, лицу, оставалось совсем немного, чтобы достичь в этом деле идеала…

Так что при выходе из транспортного средства Миль не то, чтобы оперлась на любезно предложенную Гийтом руку — она на эту руку просто выпала, и долго активно дышала свежим ветром, благо чего-чего, а ветра здесь было вдоволь: её доставили на ещё одну открытую террасу, с трёх сторон ограниченную перилами, а четвёртая представляла собой ту самую галерею, соединявшуюся вверху с увитой цветами перголой…

Отказавшись от всякой медицинской помощи, Миль, старательно дыша, посидела несколько минут, прежде, чем смогла заметить красоту пейзажа, дизайн интерьера, изящество мебели и сервировку небольшого, крытого вышитой скатертью, стола — не говоря уже об элегантности манер хозяина и его прекрасном наряде… И даже смогла искренне порадоваться, что её усилия не изгадить всю эту прелесть не пропали даром. Хороша б она была, если б не сумела сдержать рвотные позывы…

— Чем я могу искупить свою недальновидность? — наконец виновато пророкотал Гийт, протягивая ей какое-то питьё. Миль не стала выяснять, что это, доверчиво глотнула — и не раскаялась: напиток слегка обжёг нёбо, но почти сразу навёл порядок в голове, и желудок окончательно успокоился. Второй глоток показался горячим и прохладным одновременно, хотя мятой даже и не пахло… а вот щёки погорячели, прояснился взор, рот наполнился терпкой сладостью с фруктовым оттенком, и настроение стало исправляться. Миль позволила себе и третий глоток — но совсем маленький… подержала жидкость на языке, где она, немного пощипав, и растаяла, оставив лишь незнакомый приятный привкус и впечатление тепла и лёгкости в груди…

«Дивная вещь! — удивлённо одобрила она. — И что это такое?»

— Вино, моя госпожа. Счастлив, что угодил.

«Угодил. Только больше не предлагай. Лучше уж чистой воды… А искупить оплошность — это запросто: впредь никогда не заставляй меня ездить в этом ящике, и всё. Надо же — я-то надеялась, что морская болезнь у меня прошла…»

Она тихо засмеялась над собой — очень тихо, фыркая носом…

Или вино изменило её взгляд на мир, или просто отступившее недомогание перестало уродовать восприятие — но теперь Миль оценила, как хорошо и уютно на этой террасе в тёплом мареве предзакатного света, в какие интересные узоры складываются кусочки напольной мозаики, как удобно сидеть в этом кресле, и как легко дышится свежим воздухом, напоённым незнакомым, но приятно-пряным цветочным ароматом… Цветы бордюром обрамляли террасу по периметру, оплетали и каменные перила, и ажурные решётки перголы, ласковый ветерок раскачивал их яркие венчики, и невесомая пыльца, высыпаясь розовыми облачками, взлетала и разносилась вместе с запахом…