Чужой очаг (СИ)

– Я думаю, что тебе стоит вернуться домой, чтобы не оскорблять свое аристократическое эго посещением плебейских заведений, – моя рука замерла на ручке двери трактира, – немедленно.

– Я просто не ожидал, что проход будет здесь, – попытался оправдаться он, усиленно транслируя досаду за столь нелепый промах. Эмпатия хорошая штука, но в малых количествах; и появляться в людных местах после того, как она перестала работать выборочно, я опасался. Будем надеяться, что у Аберфорта в столь ранний час буднего дня народа немного.

– Кого там принесло, – среагировал на мелодичный звук дверного колокольчика хозяин.

– Это я, – мой голос Аберфорт не спутал бы ни с кем.

– Гарри? – светильники на темных стенах, до этого момента едва горевшие, вдруг вспыхнули, заливая ярким светом помещение. – Кто это с тобой? Не могу поверить, что ты привел этого павлина Малфоя. Что тебе нужно от старика Аберфорта, Гарри?

Люциус в раздражении скинул капюшон и вздернул подбородок так, как умел один он. И еще прищурился. И показался в этот момент таким милым, таким сексуальным и желанным, что я задумался: а не попросить ли комнату на пару часов?

– Я являюсь законным супругом мистера Поттера, – высокомерно произнес он, а я залюбовался тем, как затрепетали его ноздри.

– Фу ты ну ты! – хлопнул себя по бедрам старый волшебник. – Неужто вас прокляли обе семьи и вы решили провести остаток дней в моем трактире? – продолжал ерничать Аберфорт.

– Нам нужно в Хогвартс, – прервал я обмен любезностями.

– Зачем? Зачем герою пробираться в школу тайком? Да ещё вести с собой этого, – старик указал подбородком на Люциуса, недоумение ощущалось почти физически.

– Нужно поговорить с портретом вашего брата без свидетелей. Кое-какие вопросы накопились, – честно ответил я.

– Неужели великий светлый маг оказался не так светел? Или крестовый поход против тьмы оказался всего лишь очередной охотой на ведьм? А, Гарри? Неужели у тебя появились сомнения в святости Альбуса? – Аберфорт произнес это с нескрываемой горечью.

– Я никогда не считал его святым и безгрешным, он всего лишь человек, подверженный страстям и очень увлекающийся. Просто сейчас дело в очередной раз касается меня и моей семьи, и я хочу понять: почему он так поступил, за что…

– Попробуй, может быть, узнаешь много нового. И, Гарри, как тебя угораздило жениться на этом, – последовал небрежный кивок в сторону Люциуса, от которого уже не просто фонило раздражением, а оно грозило утопить всех нас как в океанских волнах.

– Полный магический брак, заключенный через гоблинов. Совместимость больше девяноста процентов, – честно ответил я, – и это, кстати, один из наших вопросов к уважаемому директору: почему же в школе под его руководством были упразднены такие важные предметы, на которых юные волшебники узнавали о традициях магического мира, и почему вместо ассимиляции маглорожденные оказались противопоставлены чистокровным. На самом деле у нас много вопросов, и даже кое-какие доводы есть, – я подмигнул Люциусу, и он со скучающим выражением лица достал из кармана бутыль скипидара и потряс ею перед носом Аберфорта.

– Молодцы, подготовились, – старик хлопнул нас по плечам и заговорщицки сказал почти в самое мое ухо: – Гарри, уважь старика, покажи потом воспоминания.

– Если будет что показывать, – согласился я под недовольное передёргивание плечами Люциуса, который однозначно не хотел иметь дело с людьми такого сорта, – мы пойдем? А то время поджимает.

Аберфорт молча проводил нас к потайному ходу, и я еще долго ощущал между лопаток немигающий взгляд ярких голубых глаз.

Проход в Тайную комнату все также начинался в туалете Плаксы Миртл. Удивительно, но никто не озаботился поставить если не физическую преграду возле той самой раковины, то хотя бы навесить несколько охранных и запирающих чар. Поразительная беспечность.

С другой стороны, их тоже можно понять: считалось, что змееустов больше не осталось. Я сам первый сообщил о том, что мой дар пропал. Это очень согласовывалось с теорией передачи способностей к языку через застрявший во мне крестраж, и первые несколько дней я и правда почему-то не мог говорить и понимать парсетланг. Потом все вернулось, но сообщать об этом ни друзьям, ни начальству я не стал – может же быть у меня что-то личное, не общественное? Так я думал тогда и молчал до последнего дня.

– Откройся, – прошипел я змейке на умывальнике. – Прошу, – я посторонился, давая Люциусу увидеть черную и почти отвесную дыру.

– После вас, – отказался от чести быть первым Люциус.

Ладно, я не гордый, мне не привыкать. Спуск показался бесконечным. Свалившись внизу на кучу чего-то почти мягкого, поспешил отползти в сторону, чтобы дать место второму путешественнику по канализационным трубам. Люциус приземлился на задницу спустя минуту, и определить его местоположение можно было не только по хриплому дыханию – да, да дух захватывало похлеще, чем на русских горках – но и по приглушенным ругательствам. Надо же, как умеют лорды выражать свои мысли: кратко, емко, по существу!