Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф

…«НАДО… – разве на протяжении всей истории человечества не это слово подталкивало людей к свершениям? Жить НАДО и умирать НАДО, и путаться, и выпутываться, и возвращаться, и идти дальше, и вновь возвращаться… И мало ли чего ещё?..» – полковник посмотрел на окно и содрогнулся, вдруг представив себе, как утром туловища огромных армейских бульдозеров, которые, покачивая тяжёлыми железными бёдрами, торопливо, с безумным скрежетом, сомнут ворота Кфар-Даром, а потом, проникнув во внутрь поселения толстыми бездушными щупальцами, вонзятся в податливые стены теплиц, коровника, домов…

Удушливый ком сдавил горло, во рту разлилась мерзкая горечь и внезапно закружилась комната.

«Утром всё кончится…»

«Утром кончится всё…»

Полковник заставил себя дышать глубоко, не торопясь.

«А может, не кончится, и всё Это просто бред и недоразумение?..» – вспомнилась знаменитая история с японским солдатом, который, спустя десятилетия после окончания Мировой войны, продолжал стоять на своём посту, охраняя на маленьком островке в Индийском океане огромный военный склад с продовольствием.

«Утром…»

Полковник закрыл глаза и увидел, как его прошлое, настоящее и будущее, догоняя друг друга, неудержимо кружатся вокруг высокого лунного столба.

«Чудаки!» – прокричал им полковник и открыл глаза.

Комната была залита лунным светом, и вдруг полковник догадался, что в эту ночь его прошлое, настоящее и будущее друг друга догнали…

Проведя взглядом по поверхности боковой двери, полковник стал думать о тех, кого любит он, и кто любит его.

«Утром…»

Полковник перевёл взгляд на фотографию жены. В голове мелькнуло: «И остался Иаков один…»

А потом мелькнуло: «Это невозможно!..»

«Идо! – удары сердца участились; полковник вспомнил про вечернюю беседу с внуком. – Спи, Идо, тебе пока спать крепко…»

Отдышавшись, полковник поднялся из кресла, включил свет и, достав из книжного шкафа тяжёлую книгу, принялся перелистывать страницы. «Вот здесь!» – палец задержался на тридцать второй главе книги «Бытия».

«И остался Иаков один. И боролся Некто с ним, до появления зари…» – прочитал полковник и, подняв голову, задержал взгляд на стенных часах.

«До появления зари…» – задумчиво повторил полковник и продолжил чтение: «И сказал: отпусти меня; ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал: «Как имя твоё?» И сказал: «Отныне имя тебе будет не Иаков, а Исраэль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь».

Пронзительная боль кольнула в висок; полковник закрыл книгу, вернул её в шкаф.

«И остался Иаков один…» – опускаясь в кресло, прошептал полковник и вновь взглянул на часы.

«Может, придёт телеграмма от Арика, и тогда Это НЕ НАДО?..»

В глазах полковника стояла растерянность. «Смогу ли объяснить людям, если самому себе не могу…» – подумал он.

«И остался Иаков один…» – повторил полковник несколько раз подряд и вдруг облегчённо вздохнул, подумав о том, что он – не Иаков и не Исраэль, а всего лишь больной отставной офицер. Взгляд снова отыскал дверь, за которой спали невестка и внук. «Надо радоваться тому, что хорошо в этот миг, и пока хорошо – не надо печалиться…».

Мысли полковника прервал телефонный звонок нового поселенца. Прилетев из Аргентины, он попросил в Сохнуте, чтобы его направили на поселение непременно в Кфар-Даром.

– Полковник, в вашем окне горит свет, – сказал новый поселенец. – Не спите?

– А вы?

– У меня – боли!

Полковник вспомнил недавнюю беседу с раввином Иосефом…

…Раввин Иосеф: «Боль и страдания придумал для нас Создатель, а потому следует воспринимать их как дар, ибо только боль и страдания сдерживают нас от необдуманных и бессмысленных поступков».

Полковник: «Но разве присутствие боли и страданий позволяет нам воспринять полноту жизни?»

Раввин Иосеф: «Ощущение полноты человеческой жизни достигается воздержанием от необузданных прихотей…»

– У меня боли! – повторил поселенец из Аргентины.

– Попытайтесь отвлечь себя! – сказал полковник.

– Легко сказать…

– Попытайтесь! Выйдите на террасу и полейте цветы…

– На моей террасе цветов нет.

– Тогда выпейте стаканчик бренди.

– Не держу… Больная печень…

– Плохо!

– Что?

– У вас нет цветов и нет бренди – это плохо! – проговорил полковник, а потом, немного помолчав, добавил: «Сильно не расстраивайтесь. Это даже хорошо, что у вас боли; обнаружить в себе человека, можно лишь ощутив боль…»

– Кто вам сказал такое?

– Не помню. Может, никто не сказал.

Аргентинец немного помолчал, потом тихо сказал:

– В вашем окне горит свет, и я подумал: «Полковник мне обязательно объяснит…Он – воин, и он, конечно, знает то, чего не знают не воины».

Полковник нахмурился.

– Вы – тоже воин! – сказал он. – Жизнь – битва, и все живые, так или иначе – воины!..

– Вы так считаете?

– Конечно!