Contra spem spero

— Хрен его знает. Если вы полагаете, что меня может искать любой полицейский в этой части Европы — то давайте я поеду до Елгавы. И там объявлюсь на свет Божий…

— Не пойдёт. Там, в Елгаве, у нас сугубо номинальная фирма, никаких концов ни на таможне, ни в полиции нет — вернее, мы их не создавали — и поэтому это слишком опасно. Вздумает таможня проверить груз — и оп-ля! — человек без паспорта! Ну а потом всё может стать ещё веселей — Латвия член НАТО…

— Тогда, может быть, я тут погужуюсь недельки две? Пока вы мне паспорт сделаете и сюда пришлёте? Кнедликов от души поем, шпикачек, пивка попью…

Левченко покачал головой.

— Шутить будешь на том берегу — сейчас не до шуток. Саня, ситуация намного хуже, чем ты думаешь. Намного. — И. повернувшись к хозяину дома, спросил: — Пан Блажек, у вас уже спрашивали, куда делся тот пан, который заходил к вам днём?

Пан директор отрицательно покачал головой.

— Нет. Але…

— Кто-то вам звонил и расспрашивал о синем БМВ?

Чех удивлённо посмотрел на Левченко.

— Ано… мой абсольвенет… выпускник, хорунжий Коларж, когда я уже выходил из канцелярий… зазвонил и спрашивал. Знаю я этих людей, видел, слишал… — Пан директор развёл руками, — Сказал, что эти люди иностранци, может бить, торговальцы наркотики. Или оружие…. Он ещё много говорил, я ему сказал — не знаю, кто они.

Одиссей покачал головой.

— Вряд ли в полиции эти двое арабов долго просидели…. Да и не они хозяевам этих полицейских нужны. И не пан Блажек…

Подполковник кивнул.

— Всё верно. Но пан Блажек последний, кто реально тебя видел, и рано или поздно — а я думаю, что скорее рано — те, кто играют за чёрных, возьмут нашего уважаемого хозяина в разработку. И в этом доме они появятся, самое позднее, к вечеру завтрашнего дня. Так что рано утром — лучше до рассвета — вам, пан Рудольф, надо будет вывезти Одиссея в Всетин. Там, на стоянке, на пересечении Горской с улицей генерала Клапалека, вас будет ждать грузовик «мерседес» — синяя кабина, тёмно-серый тентованный кузов. Водитель — Ян Младек, из Брно. Он в курсе.

Пан Блажек вздохнул.

— До рассвета…. Даже кофе не успею випить…

Одиссей улыбнулся.

— Приедете — я встречу вас чашечкой свежесваренного кофе.

Подполковник отрицательно покачал головой.

— Саня, у тебя будет чем заняться утром — тебе надо будет тщательнейшим образом протереть все предметы в этом доме, которых ты касался, и по максимуму уничтожить все следы твоего здесь пребывания. Так что тебе будет не до кофе…. Понял?

— Понял. Сделаю. — и, уже Блажеку, — Значит, выпьем кофе в следующий раз!

Левченко грустно улыбнулся. Вряд ли, парень, тебе удастся когда-нибудь вернуться в эти края…. Слишком это опасно — с твоим-то прошлым…. Но пока мы тебя не будем разочаровывать — продолжай думать, что твоя карьера агента продолжится и после того, как мы тебя выдернем из этого тихого европейского захолустья — обманчиво тихого…

Подполковник решил уточнить один момент, который беспокоил его с утра.

— Бог с ним, с кофе. Как там твой друг — доехал до места?

— Пан Симович? — Одиссей чуть прикрыл глаза.

— Он самый. Когда последний раз он звонил?

Одиссей кивнул в сторону пана директора.

— Пан Симович держит связь с паном Блажеком.

Чех достал телефон, пощёлкал клавишами — и сообщил важно:

— Это было в двадцать один сорок. Пан Симович проезжал Влодава. Это уже у границы.

Левченко посмотрел на часы.

— Что ж, отлично. Значит, сейчас он уже в Бресте. Саня, как ты думаешь, этот пан… Симович… он сообщил тем, кому нужно, то, что ему стоило бы им сообщить?

Одиссей скептически ухмыльнулся.

— Даю сто форинтов за один геллер — нет.

Подполковник махнул рукой.

— Ладно, это не принципиально. Главное — что он уже вне зоны досягаемости этого твоего друга … с юга. Потом с ним закончим дела…

Пан директор встал, церемонно поклонился и сказал:

— Уже поздно. Я еду домой, завтра в пять приеду. До утра!

Подполковник пожал хозяину дома руку, Одиссей, на правах жильца (пусть и временного) проводил пана Блажека до порога. Как только за чехом закрылась дверь — Левченко выключил верхний светильник, оставив лишь маленькую настольную лампу, и тщательно завесил шторы — никто из соседей не должен был даже предположить, что в давно опустевшем (после смерти его хозяина) доме после отъезда наследника может кто-то находиться.

Вернувшийся Одиссей застал подполковника за светомаскировкой — и, улыбнувшись, сказал:

— Дмитрий Евгеньевич, всё равно ж завтра утром я отсюда уеду — даже если кто-то что-то заметит, он этим своим наблюдением не успеет ни с кем поделиться!

Левченко вздохнул.