Cosa Nostra история сицилийской мафии

Его выступление казалось на редкость продуманным. Однако, будучи простым солдатом мафии, Фонтана оказался более уязвим, нежели политический покровитель его клана. Даже те политики, которые были готовы заключить в объятия Палиццоло и считали его одним из своих, не допускали и мысли о том, чтобы пожертвовать политическим авторитетом ради защиты какого-то головореза.

Значительное внимание суд уделил алиби, которое так долго помогало Фонтане уходить от судебного преследования. Он предоставил письменные заявления целой компании свидетелей, которые доказывали, что в день убийства он находился в Тунисе. Весной 1895 года, проявив недюжинную храбрость, Леопольдо Нотарбартоло отправился по следам мафиози в Северную Африку. (Санджорджи считал, что там орудует целая мафиозная группировка.) Каждый из сицилийцев, с которыми Леопольдо беседовал в Хаммамете и его окрестностях, «с монотонностью патефона» подтверждал алиби Фонтаны. Но, тщательно сравнив записи о денежных переводах почты Туниса и Палермо, Леопольдо и его адвокаты засомневались в достоверности алиби. Кто-нибудь из сообщников Фонтаны вполне мог отправлять и получать денежные переводы, которые должны были подтвердить, что во время убийства Фонтана находился за пределами Сицилии.

Нашлись люди, которые видели этого мафиозо в самые важные для следствия моменты времени, например, в тот вечер, когда было совершено убийство и когда в Альтавилле с поезда сошли двое подозрительных мужчин в котелках. Однако на суде свидетели, заявлявшие о том, что видели Фонтану, напрочь отказались от прежних показаний. Ответы же, которые давал дон Раффаэле на перекрестном допросе, представляли собой сплошное подтверждение избитой истины, гласящей, что одно оправдание лучше многих. Несмотря на очевидную абсурдность своих заявлений, он изображал из себя жертву политического заговора и отрицал даже самые явные из доказательств обвинения. Он утверждал, что является вовсе не вожаком мафии, а, напротив, одной из ее жертв. Они с Фонтаной отрицали, что знакомы друг с другом. И все же оказалось, что посредник, через которого Палиццоло участвовал в аферах с акциями NGI, был также и деловым партнером Фонтаны. Именно этот человек и предоставил большую часть доказательств «тунисского алиби».

Известный фольклорист Джузеппе Питре стал тем свидетелем, заявление которого вызвало особый интерес. Профессор «демопсихологии» сделал блестящий доклад о личности Палиццоло — ведь обвиняемый был его коллегой по работе в местном парламенте. Тот факт, что в молодости Палиццоло написал роман, свидетельствовал, по мнению Питре, о «благородной душе, которая тянулась к добродетели и питала отвращение к пороку». Когда его попросили дать определение мафии, Питре пояснил, что этот термин происходит от арабского слова «mascias», что означает преувеличенное мнение о собственной личности и нежелание поддаваться запугиваниям. Такие склонности вполне могли заставить какого-нибудь представителя низших слоев общества встать на путь преступлений.

Показания шефа полиции Эрманно Санджорджи не отличались столь научным стилем. Он заявил, что мафия — преступная организация, в основе деятельности которой лежит вымогательство. Она имеет разветвленную сеть, «ячейки» которой охватывают всю Западную Сицилию и даже другие страны. Во время судебного процесса Санджорджи страдал от сильной простуды, и многие из присутствовавших в суде едва могли расслышать его охрипший голос. Адвокаты обвиняемых напомнили в ответ, что решения недавно состоявшегося суда в Палермо едва ли подтверждают его теорию.

Тридцатого июля 1902 года, без четверти десять вечера, присяжные суда в Болонье удалились, чтобы вынести решение по делу об убийстве Нотарбартоло. Напряженность, вызванная ожиданием вердикта присяжных, вполне соответствовала масштабу судебного процесса, который продолжался почти одиннадцать месяцев. Материалы дела были сведены в пятьдесят толстых томов. Суд заслушал 503 свидетельских показания, которые либо были сделаны лично, либо зачитаны по документально заверенным заявлениям. Среди свидетелей были три бывших министра, семь сенаторов, одиннадцать членов парламента и пять начальников полиции. В стенограммах заседаний суда пятьдесят четыре раза были отмечены случаи «беспорядков» в зале. В шести случаях для восстановления порядка пришлось полностью очищать зал заседаний. Неоднократно приставам приходилось вмешиваться, чтобы не допустить драки между адвокатами и обвинением. Во время процесса скончался один из председательствующих, двух присяжных пришлось заменить по причине состояния здоровья. Множество юристов с обеих сторон проявили настоящие чудеса адвокатской риторики. Заключительная речь одного из адвокатов семейства Нотарбартоло продолжалась в течение восьми дней. Выступление другого затянулось на четыре с половиной дня.