CoverUP

— Лагуз? — впервые он поднял на Валентина бесцветные глаза. Диетолог кивнул и, немного волнуясь, протянул татуировщику гаджет, на экране которого светилась выбрМарая им руна.

— Угу, — кивнул мастер, — знаю.

Он отошел к навесному древнему, кажется, деревянному шкафу, открыл его, и Валентин увидел столпотворение разноцветных баночек с красами.

Это зрелище сразу как — то успокоило его, уж очень напоминало что — то яркое, детское, даже детсадовское. Казалось, что татуировщик сейчас вытащит ещё кисточки и плотные листы для рисования и предложит Валентину изобразить солнышко. Или домик. На выбор.

Ничего этого Илларион, конечно же, делать не стал. Он постоял некоторое время задумчиво перед открытыми дверцами шкафа, затем выбрал пару баночек. Посмотрел на просвет, хмыкнул. Затем обернулся к Валентину:

— Интуиция?

— Что, интуиция? — не понял, уже подпадавший под завораживающие подготовительные действия, Валентин.

— Руна Лагуз — интуиция в чистом виде.

— Вообще — то, я прочитал, что её значение — это вода. Поток воды. А вы хорошо разбираетесь в значении рун?

Илларион, продолжая приготовления к процессу, не торопясь ответил:

— Ровно настолько, насколько нужно для моего дела. Честно сказать, достаточно поверхностно. Но вода, её поток, это и есть внешний символ интуиции. Сонные чувства, фантазии, сны. Алкоголь или обезболивающее накануне не принимали?

Валентин отрицательно покачал головой и сел по указанию мастера на стул. Протянул руку.

— Это как-то не очень согласуется с потоком, — растеряно произнес он.

Илларион уже натягивал перчатки на бледные руки.

— Вода может принимать различные формы, — все так же медленно и как бы задумчиво приговаривал он. — Смысл руны в том, чтобы не стремиться ни к чему определенному, а согласиться с силой, которая несет тебя. Готовность принять форму, которую тебе уготовил поток, а не ту, какую ты выбираешь сам. Иногда в разрез с планами мироздания. Вам может казаться, что ваша опора должна быть твердой и материальной. Но вы не понимаете, что можете положиться только на глубины интуиции. В том числе и об этом говорит руна Лагуз.

Илларион уже наносил перевернутую задом наперед единичку на обработанное антисептиком предплечье Валентина.

— Здесь работы немного, — сказал он. — Предварительная подготовка не нужна. Посмотрите, это то, что вы хотели?

Мастер указал клиенту на большое зеркало, Валентин подошел к нему, посмотрел на рисунок, утвердительно хмыкнул. На самом деле, ему изначально было все равно, как будет выглядеть руна на его предплечье. Он все равно никому не собирался её показывать. Главное, чтобы она заработала.

— Я справлюсь «фри хенд», если только вы не захотите набить ещё руны, чтобы получилась вязь. Но предупреждаю: это на вашу ответственность. Потому что я уже говорил, что не посвящен в глубинное значение вязи. А сочетания рун — это штука очень опасная. Можно очень промахнуться.

Валентин, вслушиваясь в покалывание на месте рисунка, которое началось с того момента, как в руках у Иллариона зажжужала машинка, быстро уведомил мастера, что больше ему рун не нужно. Достаточно, одной.

— У меня есть причина, — сказал он, и татуировщик кивнул, давая знать, что Валентин может ему не объяснять дальше.

В конце сеанса, прикрывая свежую руну пленкой, Валентин не выдержал и спросил Иллариона, почему, сапожник сам без сапог, намекая на отсутствие даже признаков тату у мастера. Татуировщик замялся и нехотя сообщил, что он сам боится боли. «Парадокс», — пожал плечами Илларион в ответ на удивленный взгляд Валентина. И больше ничего не сказал.

Сейчас руна немного воспалилась и щипала. Валентин понимал, что должно минуть время, прежде, чем воспаление пройдет. Просто его в данный момент раздражало абсолютно все. Хотелось есть, но на виду у всех в санаторной столовой он не мог себе позволить брать блюда, которые были неполезны. Потому что было бы чересчур на глазах действующих и потенциальных клиентов врачу-диетологу лопать жирную котлету с большой порцией картофельного пюре, щедро сдобренного сливочным маслом. А Валентину, находившемуся в состоянии некоторой раздражительности и капризности, хотелось именно побаловать себя. И даже сама мысль о пережевывании очень полезного зеленого салата, которым он питался под многочисленными взглядами в общей столовой, была ему сейчас невыносима. То ли от голода, то ли от воспаления тату, то ли от безрадостных мыслей, заболела резко голова.

Валентин взял бластер цитрамона, выковырял таблетку и налил себе воды в одноразовый стакан. Он положил таблетку на язык, подумал о том, что все-таки решится и спустится сегодня вечером к морю, проверить, начала ли действовать руна, сделал глоток….