Cure Te Ipsum (СИ)

Лара пнула запаску, которую Максимыч в приступе всеобщей подозрительности приволок на склад.

— Ларис, — раздался голос Бофура, и сам он, шатко опираясь на стол, встал со своей койки, — ты не думай плохого. Я знаю, как Даин выглядит, но женщину, даже чужачку, он не тронет против ее воли, пока она сама не захочет.

— Этого я и опасаюсь, — криво улыбнулась Лара.

— То есть ты за нее не боишься. А почему тогда плакала?

— Домой хочу.

— Среди нас тебе так плохо? — тихо спросил Бофур.

— Я хочу домой не потому, что здесь плохо, а там хорошо, а потому что там мой дом, — Лариса скомкала неудавшийся ватный тампон, которым неосознанно заняла руки.

— А что значит «лачхимари»? — гном не упускал случая еще что-нибудь выспросить у нее.

— Это «доктор». Это я. Лара лачхимари.

— А почему Саня…

— Всё, Бофур! Я злая лачхимари сейчас, не трогай меня. Будем надеяться, Даин поймет, что совершил ошибку, раньше, чем Эля разорит ваши Железные Холмы, и отпустит ее.

— Если вдруг полюбит — не отпустит, — сказал едва слышно Бофур, но Лара уже была занята чем-то, и больше в его сторону не смотрела.

Вздохнув, гном сделал два круга — до выхода и обратно, и улегся на койку.

***

Саня вернулся обескураженный. Эля из плена быть спасенной категорически отказывалась: несмотря на отобранную одежду, у нее были драгоценности, меха, свой персональный шатер и охрана, гном до нее не домогался, но каждый день дарил подарки и всячески демонстрировал свой восторг и преклонение. Грешным делом подумалось о повторении митинга на тему получки — с засланным казачком можно было надеяться на его удачное завершение.

Я начинала задумываться о том, чтобы найти себе мало-мальски приличного короля и обольстить его. Мне очень нужен был свой теплый угол и тихое место. Бард Лучник исключался: хиппи-бессеребренник, да еще и многодетный отец, он имел обыкновение теряться после каждых переговоров с Трандуилом, а тот, найдя в нем безотказного собутыльника, жаждал переговоров чуть ли не каждый день. Находили Барда обычно ближе к полудню следующего дня, и по его виду не было похоже, что он так уж жаждал быть найденным.

Опасаясь за будущее Дейла в случае, если их короля ударит панкреатитом от неумеренных возлияний, мы выделили ему персональную капельницу и обучили Вишневского обращаться с ней и физраствором. Точнее, обучал Саня — со мной эльф по-прежнему не разговаривал. Обретение нового метода вытрезвления даром эльфийской психике не прошло: довольный Вишневский ударился в загул, что выражалось в неумеренном потреблении средиземных стимуляторов, и вдвоем с Саней они донимали меня как никогда.

Но самый неожиданный сюрприз преподнес Максимыч. А точнее, его дружба с гномами. Валяясь в холода под уазиком и колупаясь в своих железках — его любимое времяпровождение, и гори огнем земля вокруг — он что-то свинчивал, скручивал, мастерил в компании скучающих гномов и через три дня представил нам свое изобретение. По его словам, оно должно было радикально изменить нашу жизнь в Средиземье.

— Что это, Максимыч? — передо мной был любопытный гибрид земных технологий и гномьей находчивости.

— Генератор, работающий на спирту, — гордо сообщил наш неугомонный мастер, — прошу любить и жаловать.

— Он нагреет наш склад? — обрадовалась я.

— Машина поедет? — осведомился деловой Саня.

— Нет, но… — Максимыч открыл остальную часть своего чудо-аппарата, — заработала магнитола!

Сначала что-то невнятно зашипело, затем с возрастающей громкостью заиграл самый ненавистный мне после десятков выездов с Максимычем трек группы Бутырка. Мы с Саней, пооткрывав рты, глядели на Максимыча. Грубый прокуренный голос надрывался, повествуя об осени в лагерях.

— Открываю корчму, — разорвала молчание я, — называю «Бригада», завожу веселых вдовушек, самогонный аппарат, и начинаю продавать эльфийскую дурь из-под прилавка. Максимыч!

— Ты думала, я тебе самолет из ничего свинчу? Радуйся тому, что есть. Мобильник еще от него можно зарядить.

— А куда и кому звонить?

— А ты пробовал?

Саня крепко призадумался. Из динамика доносилось что-то о летящем над зоной метеорите. Я и не заметила, как над нами навис Вишневский. Как бы он ни притворялся до сих пор равнодушным, но звуки из магнитолы его определенно завораживали. Эльф выглядел на редкость потрясенным.

— Благословенны младшие дети Эру! — выдохнул он, — что это за чудо?

И это он о низкокачественном шансоне.

— Поверь, друг мой, пожив у нас, ты перестанешь этим восторгаться.

Вишневский молчал, боясь дышать над магнитолой.

— Владыка должен это видеть, — наконец сообщил он.

— Давай я хоть другую музыку туда заправлю, неохота родину позорить! — видимо, Саня тоже представил вероятную реакцию Трандуила на то, что звучало из динамиков — как раз сейчас трагическая повесть о прокуроре и каких-то фраерах.

— Нет. Сейчас же, — бескомпромиссно заявил Вишневский.

— Кто тебя укусил? Через десять минут перевязки!

— Подождут.