Cure Te Ipsum (СИ)

Хотя целителей и беженцев дальше первого уровня никто не приглашал, как и предполагал Саня, они сами находили себе место. Даже секьюрити из воинов Даина не могли удержать толпу: если не взрослые, то дети пробирались мимо гномов, и с визгом носились по коридорам и галереям. Гномята и дети людей вместе.

Гномки вошли в гору первыми еще в ночи. Госпиталь въезжал после всех. Перестраховавшись, Торин лично отдал приказ не пускать врачей глубоко в Гору, что устраиваило и врачей тоже. Эльфы с удовольствием обосновались почти у ворот, ЭБЦ чуть дальше, а уазик Максимыча въехал через ворота дальше всех, и припарковался почти у лестницы, что вела наверх, в жилые ярусы.

И все же Торин оценил необходимость организации врачебного корпуса, так что земная бригада все же нашла свое место и минимальное, но обеспечение. В трех комнатках, выделенных под первую в Средиземье «Скорую Помощь», было не намного просторнее, чем в шатре. Соединенные со складом, который Ларису совершенно искренне восхитил, они быстро оказались забиты неразобранными тюками с бельем, инструментами, ящиками с лекарствами. Оставлять все это богатство без присмотра Лара отказывалась даже и в Горе.

Ведь к ним, как в забегаловку, обещали зачастить посетители — удобное расположение гарантировало. Ребята начинали подумывать об организации регистратуры.

— Саня, ты свихнулся. Мы же от этого ушли… мы же прогрессивная медицина, каждый раз — как первый, личный контакт и все такое, ты как себе представляешь — девять тысяч карточек заводить?

— Ничего не девять тысяч, — врач от своей задумки был в восторге, — у нас всего пятьсот амбулаторных пациентов. Посадим Ори за работу, ему в кайф, нам свобода.

— Ага, а потом самоорганизуются страховые агенты и привет, родина, — Лара не сдавалась, — спроси сам остальных, им это надо?

Ответы были неоднозначны.

— А кто читать это будет? Богатые сами такие книжки заводили, про здоровьице свое, бедным оно не надо, — мудро отвечали эсгаротцы.

— У нас уже есть, — чуть свысока сообщили эльфы.

— В камне долго вырубать, — пояснили гномы. На последнем Лара притормозила.

— А что, обязательно в камне?

— Какой гном согласится, чтобы о его бесценной крепости тела, мощи духа и мужской силе было написано на бумаге?

Лара выдохнула: регистратура отменялась. Вещи постепенно занимали свои места, склад наполнялся, когда снаружи донесся рокочущий звук. Потом снова.

— Саня, это что, очередь выстраивается? Ветераны между собой дерутся?

— А ты разве не слышишь? — удивился Саня, — битва под Горой за магнитолу.

Вокруг уазика разгорались нехилые страсти. Гномы, набычившись, потрясали топорами и флэшкой Сани. Трандуилионы загораживали собой подходы к Максимычу, что прижимал к груди драгоценный агрегат.

— Песню про маму! — скандировали эльфы.

— Фрэдди! Кхазад ай мену! Фрэдди! — наступали гномы.

Лара подергала Саню за рукав, требуя пояснений.

— Группа Queen произвела неизгладимое впечатление на гномов, — пояснил врач, не отрываясь от зрелища, — а остроухие сама знаешь, что хотят.

— Он сидит в темнице и вспоминает маму, — возбужденно пересказывал один из пресловутых остроухих другому, еще не постигшему прелестей блатняка, — раскаивается… но уже поздно. А несправедливые властители пытают его и обвиняют в несовершенном преступлении.

— А как называется?

— «Мок-ру-ха», — выговорил фанат, — я ее переложил для арфы, вечером спою…

Наконец, гномам удалось отбить Максимыча с магнитолой. Горестные возгласы эльфов провожали водителя еще долго. Саня покачал с укоризной головой:

— Максимыч, своими, прямо скажем, немудреными пристрастиями в музыке ты поставил древнейшую культуру Средиземья под угрозу.

— Я сам сто раз пожалел, — огрызнулся тот, с тоской глядя на веселящихся гномов.

В сводах Горы отразились хлопки и топанье: они орали что-то под We will rock you.

***

Толпа железнохолмских воинов появилась в дверях нашей клиники внезапно. Мы слегка напряглись. Но хмурые гномы ничего не сказали, молча вносили один за другим большие изукрашенные ларцы и под конец — большой сундук. А вслед за ними вошла живая и невредимая Эля.

— Элька! Ты выбралась!

— Меня выгнали, — сияя не хуже своего бриллиантового колье, кокетливо сообщила медсестра. Гномы, пятясь задом и поглядывая недоверчиво на Элю, словно боясь, что она передумает, покинули нас и припустили прочь по коридору. Я очень хорошо слышала, как ускоряются их шаги в тяжелых сапогах.

— Можно было не сомневаться, — заметил Саня, разглядывая Элин багаж, — а это что?

— Приданое мое. Я сказала Данечке: если хочешь выгнать меня, то я пойду и перед всеми скажу, какой ты скупой гад, хуже Торина. Ну он и расщедрился.

Значит, Даин Железностоп все это время был «Данечкой». Да он просто образец терпения. Ох уж эта целомудренная гномская культура. В шатре Трандуила нашу Элю сожрали бы живьем соперницы.

Хотя как знать, как знать.

— А что это у нас затишье в приёмке? — вдруг заметила я, — целебный воздух подземелий?

— Не-а. Все празднуют.

— Как, опять?

— Вчера праздновали переезд, сегодня прибытие. Вишневского еще дня три точно можешь не искать. Потом приползет, болезный…