Cure Te Ipsum (СИ)

Потом пришли посланники ЭБЦ — как им показалось, кто-то из неотложки утащил у них щипцы. Щипцы утащила госпожа Мина, но искать их пришли на склад. Кажется, наша система учета дает сбой, слишком много отделений развелось, пора строить поликлинику…

И Вишневский, конечно. Именно сегодня ему надо было озаботиться процедурами по уходу, которые, ввиду глины на голове, никак не могли быть произведены в общественных банях на источниках. И ладно бы он производил свои педикюрные операции где-нибудь в темном уголке, но надо было занять своими длинными конечностями всю аптеку, перегородить проход к печной топке и стричь ногти нашими бесценными земными ножницами.

В общем, добралась я до койки в самом злобном настроении. Когда кто-то осторожно погладил меня по ноге, в самых нелестных выражениях я сообщила, что готова убивать.

Послышался вздох со смешком. Бофур. Я подскочила, прижимая к груди одеяло.

— Наконец-то! — и повалила его на постель.

Такого напора он не ожидал. Поначалу даже не отбивался, позволяя себя целовать, но потом вдруг отодвинул меня на расстояние вытянутых рук и сел рядом с самым воинственным лицом. Я даже растерялась.

— Бофур, ты что?

— До свадьбы… — начал было он, осекся — и вовремя, потому что я со сна совсем не соображала.

— Бофур, ты дурак? — сорвалось с языка раньше, чем я додумала. Он тяжело вздохнул из темноты.

— Видимо, да, раз пришел.

— Ну спасибо.

От него пахло хозяйственным мылом, солью источников и чистым бельем, глаженным и крахмаленным до скрипа. Я провела рукой по его косе — идеально заплетена. Устроила голову ему на плечо, обернувшись в одеяло. Большой и теплый. Собирался ко мне, принарядился, произнес слово «свадьба». А как мне ему сказать, что свадьбы не будет? Что ничего не будет, раз Элронд уже здесь, а у Сани — кольцо? Кто вообще начал эту кутерьму со сватовством, не я же.

Записать в блокнот из советов на будущее: не мыть головы незнакомцам. Знакомцам тем более. Надо Элю опечалить тем, что косметологию она здесь, может, и откроет, а вот парикмахерская разорится.

«До свадьбы»… Я не верю в такую выдержку у мужчины. Хоть трижды гнома. Да и не нужна она, только не между нами.

— Бофур, останешься со мной сейчас?

— Ты этого хочешь? — чужой голос, звенит воздух от напряжения.

— А ты?

Холод по спине от тишины. Тело как будто не мое. Полыхает пламенем каждый миллиметр кожи, которым я соприкасаюсь с ним.

— Больше всего на свете.

Вот и сказал. Разрешил мне дотронуться до себя. Не так, как я раньше это делала, когда он еще не был мужчиной, был лишь диагнозом. Когда и как все изменилось? Неужели сейчас все произойдет?

— Мне нужно что-то обещать, чтобы ты был со мной?

— Мне все равно.

Слова прозвучали. Мы потянулись друг другу навстречу, и мир вокруг остановил вращение. Если даже это первая и последняя ночь, оба хотели, чтобы она была. Игры, платки, сваты, стихи — оставим это молодежи. В этой темной комнате нет наивных идиотов. Я не уверена, что в ней есть что-то кроме двух уставших одиночеств.

И я не хочу знать правду.

У меня бывали связи на одну ночь. От них как-то и не ждешь верности и клятв. Чистое незамутненное думами о будущем удовольствие. Наивность в моем возрасте уже не красит.

От Бофура хотелось услышать хоть что-то. Говорить-то он любил. Только в постели не произнес ни слова. Молчал, как партизан. Делу предавался, однако, с большим пылом. Насколько это было только возможно на узкой лежанке. Сбивая простынь, путаясь ногами в одеяле, роняя на пол одежду… и все так искренне, так по-настоящему, что я не жалела. Ни об одной минуте.

Настоящий. Со всеми своими шрамами, морщинами, татуировками, родинками и седыми прядями в длинных волосах и бороде. Настоящий до кончика носа, до забавной впадинки над верхней губой. И любил он меня так, как и надо было — позволил привыкнуть к себе, позволил с собой познакомиться, так бережно, будто я в самом деле была юной испуганной невестой. Нас, пожалуй, было бы слишком скучно наблюдать со стороны.

А когда третий заход меня утомил до предела, и я свернулась у него под боком, обнял и прижал к себе. От его кос и бороды пахло мылом, табаком и морем почему-то. И немного — нашей дежуркой.

Думать не хотелось ни о чем. Да и о чем тут думать? Я никуда не денусь. Не смогу, не буду врать себе, отказать ему, даже если он начнет задирать мне юбку на помойных задворках Эребора. Надо запастись пижмой. Надо что-то уже решать с возвращением назад, перемещение случилось один раз, может и должно случиться второй. Поезда обычно ходят в обе стороны. Я буду вспоминать эту ночь завтра, послезавтра и через пятьдесят лет дряхлой бабкой. Надо вот сейчас, прямо сейчас выгнать его из постели или уйти самой.

— Мне уйти? — вдруг спросил Бофур, и я вздрогнула.

— Нет. Нет, не уходи! — и обняла его, крепче, чем сама от себя ожидала.

— И ты не уходи.

Так мы и лежали. Сна не было. Слов тоже.