D.Duran_Kommunizm_svoimi_rukami

Семейная жизнь в коммуне происходила не только на глазах, но и под контролем товарищей, так что склоки между супругами автоматически становились достоянием всей группы. Среди вопросов, рассматриваемых советом коммуны, оказываются и бытовые — например, вопрос о выходе из коммуны (ср. из заявления: «ухожу из-за жены, которая с другим коммунаром лучше живет») или как помирить жену с мужем (во всяком случае, вопрос о разводе прежде нарсуда мог рассматривать совет коммуны);²⁵⁷ это примерно те вопросы, которыми в более позднее время в советском обществе — и в коммунах после 1929 года — будут заниматься товарищеские суды. Подобный товарищеский надзор рассматривается пропагандой как важный инструмент поддержания порядка.

И даже специальный орган надзора виделся некоторым авторам необходимым. Так, Адриан Топоров, писавший в «Коллективист» с Алтая, даже сетует на то, что ни администрация коммун, ни общие собрания не рассматривают вопросы «об отвратительных формах внутрисемейной диктатур мужей и жен».-²⁵⁸ В публикациях на подобные темы вторжение коллектива в личную жизнь коммунаров видится неизбежным, а отсутствие товарищеского регулирования осмысляется как приводящее к беспорядку. Показательно, что в рубрике, где выносятся на обсуждение недостатки колхозного строительства, приводится и такая, например, история: председатель одной коммуны в Кокчетавском уезде, хороший руководитель и отец семейства, вступил в связь с коммунаркой, что возмутило родню этой коммунарки. Председателя исключили из коммуны, но в результате из коммуны вышли, за председателем, несколько семей, что фактически развалило хозяйственно успешный коллектив. Автор сообщения делает характерный вывод: «По этому больному в коммунальном строительстве вопросу нужны руководящие указания как по партийной, так и по советской линии. Нужно найти средства, чтобы любовные увлечения не срывали наших лучших организаций».²⁵⁹ Отметим, что коммунарка здесь выступает как предмет, по поводу которого вступают в отношения ее родственники, председатель и совет коммуны.

Девушки коммуны, как можно понять, не очень стремятся замуж за коммунаров. То, что антрополог, вероятно, интерпретировал бы в других терминах (совместный быт в коммунах подобен совместному проживанию в большой семье и не способствует брачным союзам, как это отмечалось про кибуцы),²¹ применительно к советским сельским коммунам выглядит в публикациях как результат грубости нравов и отсутствия бытовой культуры. По крайней мере это прочитывается в репортажах с мест и комментариях. В коммуне (в данном случае речь идет о коммуне «Путь» Кирсановского уезда Тамбовского округа), как оказывается, даже члены партии неравнодушны к женскому полу и демонстрируют это не стесняясь: пристают к женщинам и предлагают им сожительство. Поэтому, как отмечает Е. Прудникова, «за 8 лет существования коммуны не было случая, чтобы кто-нибудь из молодых парней женился па девушке своей коммуны; и коммуне перебывало немало девушек, и все они ушли, при чем большею частью выход их из коммуны был связан с вопросом замужества».^2Г>

Оскорбительное отношение к женщине, как к самке, взгляд па нее, как па рабочую силу, — вот как формулируют эти болезненные вопросы. Автор одной из публикаций²⁶⁰’ описывает случаи бесчеловечного отношения «к девушкам, прижившим детей». В коммуне «Днепровец» двух таких девушек приволокли за руки на общее собрание, чтобы разобрать вопрос о содержании детей. В коммуне «Роза» одна коммунарка обратилась в правление с просьбой отпуститьденегдля аборта. Собрание в своем постановлении охарактеризовало ее как распутную женщину и постановило исключить ее из коммуны. На повторную просьбу, впрочем, ответили более мягким приговором: «Принимая во внимание, что М., сделав аборт, ввела коммуну в расходы и теперь снова ведет себя подозрительно, увлекаясь головотяпами, способными довести ее до вторичного аборта, считать ее все-таки условно исключенной, но предложить ей нравственно себя исправить». Вопрос, который риторически задает автор публикации: почему собрание не осудило тех коммунаров, которые разделяли с ней распутство и, быть может, толкали ее на это?

Термин «бытовой гнойник» относится как раз к подобным ситуациям, когда проблема связана с общественной моралью. В коммуне им. Луначарского на Ставрополье таких проблем, во все из которых вовлечены женщины, несколько. Прежде всего это ревность замужних женщин ко

вдовам. Между тем вдовам не дают выйти замуж и следят за ними: «народи еше на нашу голову». Как можно сделать вывод из оговорки автора, контроль коллективом личной жизни коммунаров не очень эффективен, но стремится проникнуть всюду. Автор пишет: «Наряду со всей этой беспорядочностью бытовых отношений, за девушками установлена постоянная слежка. Стоит только парню уединиться с девушкой, как начинается преследование, а иногда дело доходит до совета».²⁶¹