Д. В. Григорович

Более чем полувековая творческая деятельность Дмитрия Васильевича Григоровича (1822—1899) охватывает почти все основные периоды развития русской реалистической литературы ⅩⅨ века. В своих многочисленных произведениях: очерках, рассказах, повестях, романах, литературных воспоминаниях — писатель с присущей его таланту наблюдательностью сумел отобразить самые различные стороны жизни как дореформенной, так и послереформенной России, особенности литературно-общественной борьбы своего времени, возбудить интерес читателей к тем вопросам, которые тревожили передовое русское общество на протяжении второй половины прошлого века. И не случайно в 1893 году, в день пятидесятилетия литературной деятельности Д. В. Григоровича, лучшие русские писатели, в том числе и Л. Н. Толстой, отдали ему дань почтительности и признания как одному из патриархов отечественной литературы.

И всё же лучшие страницы его творческого наследия, наивысшие художественные достижения, в силу условий воспитания, особенностей дарования, среды, его окружающей, общей направленности духовного развития, были прежде всего связаны с эпохой сороковых и пятидесятых годов, с воздействием на мировоззрение писателя революционно-демократических идей В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. А. Некрасова, писателей, примыкающих к кружку журнала «Современник».

Дмитрий Васильевич Григорович родился 19 (31) марта 1822 года в городе Симбирске, в семье отставного майора Василия Ильича Григоровича, служившего в 20‑х годах управляющим имениями графа А. Соллогуба, а затем приобретшего имение Дулебино в Тульской губернии, где и поселилась семья будущего писателя.

Отец Д. В. Григоровича умер, когда мальчику было всего восемь лет, и его воспитанием в основном занималась бабушка по матери, Мария Петровна Ледантю.

Как замечал в своих воспоминаниях Д. В. Григорович, «в кругу русских писателей вряд ли много найдётся таких, которым в детстве привелось встретить столько неблагоприятных условий для литературного поприща, сколько было их у меня»[1].

До восьми лет, по свидетельству писателя, в его руках не было ни одной русской книги. Конечно же, в этом была особенность судьбы не только Григоровича, но и некоторых других дворянских русских писателей, которым приходилось обучаться родному языку как иностранному. В то время, замечал Герцен, существовало как бы «две разных России», «…между образованным классом и народом — полный разрыв: иная одежда, иной язык, иные мысли.., община и дворянство, более ста лет (после реформы Петра Ⅰ.— Я. У.) противостоявшие друг другу и друг друга не понимавшие»[2]. И несмотря на этот, казалось бы, полный разрыв, русские писатели не только не утрачивали сознания своей национальности, но и оказывались в своих лучших произведениях выразителями самого духа народного. Может быть, действительно «есть какое-то химическое соединение человеческого духа с родной землёй»[3], — задавал вопрос себе и своим читателям Ф. М. Достоевский в «Зимних заметках о летних впечатлениях»,— которое не даёт нам прервать эту кровную связь со своим народом, отечеством, позволяет нам оставаться русскими.

Если такое «химическое соединение» и было, то, как мы знаем, образовывалось оно прежде всего воздействием на души дворянских детей тех самых крепостных крестьян, которыми владели и трудом которых жили их родители.

Не был здесь исключением и Григорович.

«Русскому языку,— писал он позже,— выучился я от дворовых, крестьян и больше от старого отцовского камердинера Николая; он любил меня, как будто я десять раз был его родным сыном… О нём можно сказать то же, что Филарет говорил о русском народе: в нём свету мало, но теплоты много. По целым часам караулил он, когда меня пустят гулять… водил по полям и рощам, рассказывал разные приключения и сказки… за весь холод и одиночество моей детской жизни я отогревался только — когда был с Николаем»[4].

Быть может, именно эта бескорыстная, преданная любовь крепостного, тесное общение с крестьянами и определили в конечном счёте общий пафос и тематическую направленность произведений Григоровича, до конца своих дней сохранившего верность униженному и угнетённому народу.

В 1832 году мать Д. В. Григоровича, Сидония Петровна, желая дать сыну необходимое образование, привозит его в Москву и помещает сначала в гимназию, а затем в частный французский пансион Монигетти, где он учился до 1836 года.