d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— Черт, - все, что вырвалось в ответ на последнюю реплику. — Вот же вляпался!

Он не претворялся — Тайлер не умел претворяться. Бонни прищурилась, сбавляя свой пыл и беря свои эмоции под жесткий контроль. Теперь она ощущала себя соучастницей, теперь было чувство, будто она и Локвуд убили кого-то, а теперь вынуждены скрывать свои улики.

Снова горькое разочарование. Единственный хороший человек, — и тот оказался ближе, чем предполагалось. Хорошо, что хватило ума не рассказать про историю с отцом.

Бонни огляделась, но с успокоением обнаружила, что всем окружающим плевать на их разборки. Большинству, по крайней мере.

— Ты, правда, не знал? — с осторожностью и почти шепотом. Шок можно было объяснить двумя причинами: во-первых, с Тайлером теперь придется ограничить все контакты, потому что иначе он потеряет Елену, да и сама Бонни ее тоже потеряет. Наживать лишних врагов ни к чему. А во-вторых, тихоня-Елена завела страстные отношения, о них слова не сказала, так за всю эту неделю даже не пробовала отыскать подругу. Горькое разочарование, игольчатая пронзительная боль в районе сердце и едкое равнодушие. Что ж, мир не перестает удивлять.

— Понятия не имел, Бонни, — он посмотрел в ее глаза, ища в них отзвучие своей души. Не находил. Такой взгляд был только у Елены.

Казалось бы, что тут серьезного? Он же ведь просто присматривал за Бонни, выхаживал ее и заботился о ней. Он же ведь просто помогал, потому что больше помочь было некому, и ничего запретного и постыдного в их отношениях не было.

Возможно, можно было бы рассказать всю правду, Елена бы приняла ее и не сердилась. Но после вчерашнего откровения на такой исход не стоит даже надеяться. Она не простит такую измену. И вряд ли сможет принять правду.

Теперь Локвуд стал единственным, кто знал о сложившийся ситуации в жизни обеих подруг. И впервые он согласился с тем, что неведение иногда лучше знания.

— Мы не станем ей об этом рассказывать, — произнес он уверенно и тихо. — Она не заслуживает такой правды.

— А мне как ей в глаза смотреть, ты не подумал? — прищурилась Беннет, снова поддаваясь опиуму злобы и ненависти. Еще не все отрицательные эмоции в ее душе нашли отток.

— Так же как и раньше. Знаешь, видимо не такие уж вы и лучшие подруги, раз понятия не имеете, что у вас происходит.

Бонни снова бы ринулась, снова бы с кулаками, но сдержалась в самую последнюю минуту. Ей пора было возвращаться в колледж, сделать вид, что она все еще понятия не имеет о новом увлечении своей подруги и претвориться апатичной, курящей стервой.

— Не смей лезть в наши отношения, понял? Было бы лучше, чтобы ты вообще исчез!

Ушла. Гордо и уверенно. Что ж, в этом вся Бонни. Не умеет она быть вежливой и спокойной — полная противоположность Елены. И как эти двое спелись, учитывая их разительную разницу в характерах? Или Бонни лишь прикидывается сукой?

Или Елена лишь прикидывается ангелом?

Бонни вошла в аудиторию вовремя. Успела все-таки. Елена сидела как ни в чем не бывало. Только цвет одежды не соответствовал образу — черный. Но это даже придавало элегантности.

Беннет натянула рукава, чтобы скрыть синяки, а потом отправилась к подруге. Она села рядом, тихо поздоровавшись. Оба питали обиду друг на друга. Обе не знали, что их драмы случились в одну и ту же злосчастную неделю.

— Как дела, подруга? — хрипло спросила Бонни. От нее пахло сигаретами, а Елена сразу же вспомнила о другом человеке, от которого веяло тем же запахом.

— Как всегда, а у тебя? — равнодушно спросила Елена.

— То же самое.

И больше ничего. Дальше девушки записывали лекции, не зная, что в их душах бушует один и тот же ураган.

Ураган недосказанности, обиды и разочарования.

2.

Она вышла из здания ближе к трем часам. Бонни затерялась где-то в прокуренных коридорах, не желая объясняться с подругой, не желая поинтересоваться ее жизнью и ее проблемами. Елена даже не расстроилась: к терпкому привкусу недовнимания она уже привыкла. Им пичкали ее с детства: родители отца, отец, псевдоподруги, парни и другие люди, не исполняющие в жизни Гилберт никакой роли. Поэтому отчаиваться было даже глупо. Все ведь разворачивается так, как должно было.

Девушка поежилась. Холод октября обволакивал, опутывал, как страстный любовник. Елена бы рада согреться в машине Локвуда, согреться в его объятиях и его заботливости, да вот только холод роднее. В душе как-то легче становится. Внутренне состояние соответствует погоде.

Возле колледжа, возле самого входа, красовалась пахабная надпись, которая вызывала всеобщий ажиотаж и пристальное внимание. Елена, видя, что Тайлер еще не приехал, тоже поддалась коллективности. Не спеша она подошла к этой надписи, вырисованной белой краской. Яркие пятна кляксами распластались по асфальту. Казалось, что кто-то просто выплескивал лишнюю краску, испытывая то ли дикую безумную радость, то ли раздражение. Шатенка усмехнулась. Неймется же кому-то.

«Мы тебя поймаем, шлюха!», — огромными буквами. Гилберт усмехнулась. Пора уходить отсюда — пусть другие зеваки любуются.