d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— Спасибо за учебник, — улыбнулась она, выше подняв подбородок. В ее взгляде промелькнули искры, те самые, которые часто видел Деймон. Так блестят глаза только у тех, кто знает, что проиграет, но кто и не даст возможности выиграть своему противнику.

Она прошла мимо мужчины, оставляя после себя шлейф тонких духов и морозной свежести. Оставляя после себя какое-то горько-сладкое послевкусие, оставшееся на корне языка.

Десмонд обернулся. Эта кошка с потрясающей фигурой, она открыла дверь и скрылась в коридоре.

— Когда я сажусь в машины мужчин, это плохо заканчивается.

Самоуверенность, излишняя самоуверенность, вот что губило ее, вот что привлекало в ней других людей.

— Я вас не обижу.

— Вы меня — нет…

И постоянное противостояние чему-то, и постоянное неконтролируемое желание стать еще более гадкой, чем она была — вот что делало ей сильной, вот что уничтожало других людей, которые были рядом с ней.

2.

Когда они оба получили выручку от первой своей новой аферы, Сальваторе поверить не мог, что такие огромные деньги можно получить таким легких путем. Один выход «в свет» — и Деймон мог около нескольких недель не задумываться о заработке, просаживая деньги в каком-нибудь клубе или тратя их на продающихся женщин. Но услугами эскорта Деймон пренебрегал (брезговал, если хотите), а пить как-то не хотелось (про таких говорят: «Гуженная глотка»). И поэтому Доберман решил свою долю припрятать до лучших времен.

— Как ты потратишь деньги? — спросила она, когда они возвращались обратно с неплохой прибылью и отличным настроением. Деймон взглянул на девушку, отмечая про себя, что расчет, может, в отношениях и жесток, зато дает много преимуществ.

— Хочу накопить на новую квартиру.

Это было вполне реально. Более того, если копить около трех-четырех месяцев, устраивая подобные махинации хотя бы два раза в месяц — можно было бы обзавестись неплохими апартаментами в центре города с евроремонтом. И тогда бы стены, возможно, перестали сжиматься и раздавливать Сальваторе в фарш каждую ночь, когда он оставался наедине с мыслью, что потерял все, что у него было. Теперь уже — точно все.

Девушка улыбнулась. Эта улыбка — она была напоминанием о том, что в настоящем есть только цинизм, а в прошлом — только наивность. Будущее — его же просто не существует.

— Ты на примете у копов. Если купишь неплохую квартиру в центре, так еще и с неплохим видом из окна — они тобой заинтересуется.

Они мчались по пустынной трассе где-то недалеко от Тенесси. В салоне их нового угнанного автомобиля была неплохая аудиосистема. Мелодичный, пронзающий голос Бьенсе (или Агилеры — Сальваторе их плохо различал) продолжал растекаться по пространству машины, попадая в глубину души и разъедая существующую там пустоту. Временно, правда, но все же.

— Тогда машину куплю, — пожал плечами он, прикуривая и на миг переключая внимание на своего нового партнера.

— Есть идея лучше, — она подвинулась к нему поближе.

Ее звали Викки Донован, и ей было около двадцати пяти или двадцати восьми — точно Доберман не помнил. Викки Донован — это контаминация Елены Гилберт и Джоанны Херстедт. Обобщенный образ, если хотите. В литературе такое явление называют типизацией. Собственно, как и в психологии.

Викки неплохо владела боевыми приемами, воровскими навыками, а еще она просто великолепно умела морочить людям головам. Стервы нынче в моде — с этим не поспоришь, но Викки сложно было назвать стервой. Она просто брала то, что ей хотелось, не задумываясь о вопросах беззакония или морали. Эта девочка умела запросто находить общий язык с людьми, умела пробовать их слабости на вкус, а потом описывать этот вкус. И Доберман согласился на партнерство с ней не столько потому, что действительно хотел нажиться. Просто он встретил нечто, напоминающее ему о нем же самом. Нечто, напоминающее о тех девушках, которые стали призраками его бессонных ночей.

— Заключим брак, — произнесла она, выпустив дым из легких. Сальваторе резко надавил на тормоз, остановившись прямо посреди пустой дороги. Ночь поглащала безлюдную трассу, накрывая ее шелком своих объятий. По радио играла эта песня, сводящая с ума, а дым от сигарет Викки въедался, казалось, в самые поры.

— Мы будем женаты, а я к тому же еще считаюсь не бедной девочкой. Я помогу тебе купить квартиру за твои деньги и оформлю дарственную на себя. Спустя полгода мы разведемся — штампа в паспорте не будет, и никто не станет претендовать на твое наследство.

На улице было холодно, но Викки казалось не заботит это. Она сидела в коротеньком платьице с сигаретой, зажатой между пальцами. Она была бы притягательна, если бы в сознание не лез образ другой девушки. Той, которая тоже сбежала.

— Почему я должен тебе верить?

— Потому что больше тебе некому верить, — она отвернулась, облокотившись о спинку кресла и уставившись в лобовое стекло.

— И что ты хочешь взамен от меня?