Да, был

Один из обреченных, размахнувшись, ударил Гросса кулаком в подбородок и, схватив обеими руками за горло, свалил на землю… Эсэсовцы кинулись на помощь коменданту… С вышек раздались предупредительные выстрелы… Эсэсовцы, сопровождавшие Гросса, щелкая затворами, окружили коммунистов и, направив дула на колонны пленных, угрожающе выставили ноги вперед…

Тридцать семь увели. Никто не заметил, как Лизунов исчез. В полдень до лагеря долетели одиночные и групповые выстрелы. Минут через двадцать к комендантскому домику подошли пустые машины, отвозившие узбеков, и сейчас же на них погрузили коммунистов.

…В лагере царил произвол и террор. Ежедневно, после поверки, из строя по фамилии вызывали коммунистов и политработников… Выискивали евреев. Военнопленных раздевали догола и подвергали унизительному осмотру. Отбирали тех, кто внешне походил на таджиков, узбеков, киргизов и туркменов.

Тех, в ком эсэсовцы подозревали коммунистов, евреев или граждан среднеазиатских республик, выводили и увозили к глиняным карьерам в нескольких километрах от лагеря. Туда же отправляли больных и истощенных, не сумевших подняться на поверку.

Как-то посреди плаца выгрузили тюки прелой соломы, тонкой древесной стружки и кипы старых мешков. Издевательски посмеиваясь, Гросс объяснил: надвигается русская зима. Он не может снабдить пленных шубами, а потому разрешает использовать солому на подстилку, а из мешков сделать одеяла. Шерсть и вату заменит стружка.

«ВЫХОДЬТЕ, БРАТЫ УКРАИНЦЫ!»

Однажды по поднявшейся в лагере суматохе узники догадались, что предстоит нечто не совсем обычное. Сейчас же после поверки было приказано привести в порядок территорию лагеря. Такого мероприятия никто из военнопленных не помнил.

Откуда-то пополз слух: из Берлина прибудет высокопоставленное лицо. У многих узников поднялось настроение: неужели наступит конец террору Гросса и их бесправному положению? Они с надеждой посматривали за колючую проволоку, на административные дома, где также готовились к приезду гостя: мели, скребли, чистили.

Часам к двенадцати на поляне у домика коменданта установили две походные кухни. Повар в белом колпаке и фартуке рубил и закладывал в котлы мясо. Вскоре до голодных людей донеслись ароматные запахи приготовляемой пищи.

Неподалеку от кухонь остановился грузовик. Из него вылезли пять женщин в нарядных городских туалетах и двенадцать мужчин в черных костюмах. В руках у некоторых были музыкальные инструменты в чехлах. А через час от навеса к навесу пронеслось:

— Приехал!.. Приехал!..

К комендантскому домику подкатила легковая машина. Выбежав на крыльцо, Гросс отрапортовал полному мужчине в эсэсовском мундире, почтительно поздоровался с сопровождающими в штатских костюмах. Через несколько минут в лагере прозвучал сигнал:

— По-ротно, становись!

…Штандартенфюрер СС, полный, с отвислым брюшком, поддерживаемым широким поясным ремнем, с небрежно зажатой в зубах дымящейся сигарой, шел рядом с Гроссом. Следом кучкой — пятеро в штатском. Двое из них были поразительно похожи друг на друга. До синевы выбритые подбородки, свисающие усы и блестящие «трезубы», сквозь желто-голубые розетки приколотые к лацканам синих плащей, — делали их двойниками.

Штандартенфюрер что-то брюзжал, а Гросс, подобострастно-почтительно отвечал:

— Цу бефель! Цу бефель!

Пока приезжие обходили ряды, два военнопленных из команды обслуживающих притащили и поставили перед строем ящик, обтянутый синей тканью.

Закончив обход, штандартенфюрер поднялся на ящик, проговорил несколько фраз и, опираясь о плечо Гросса, слез на землю. Сейчас же на ящик вскочил один из усатых «двойников».

Русин вполголоса перевел сказанное штандартенфюрером: «С вами будет говорить уполномоченный Украинской рады. Что он скажет — истинная правда. Верьте ему!» «Уполномоченный» снял шляпу, трагически простер руки, со слезами в голосе воскликнул: «Браты! Украинцы! — и продолжал: — Советский Союз, Советская Россия — разгромлены. На необъятных просторах рухнувшей большевистской империи — хаос и террор. В этот тяжелый исторический момент возрождается Украина, самостийная великая держава. Под руководством Германии, возглавляемой фюрером, она, строя жизнь на основе нового порядка, без коммунистов, займет достойное место в семье народов. Долг каждого украинца принять участие в строительстве новой Украины. Поэтому все украинцы, стоящие в строю, должны выступить вперед. Этим они заявят о своей национальности. Их ждут свобода, блага жизни и прежде всего еда, выпивка, обмундирование и веселье, веселье без конца!».

Закончив призывом выходить из строя и становиться отдельно от «москалей», оратор легко соскочил с ящика и полушепотом, заговорил с штандартенфюрером. Тот кивнул головой. Из рядов военнопленных вышло человек пятнадцать. Переминаясь с ноги на ногу, они смущенно стояли перед общим строем. Неожиданно двое попятились и юркнули на свои места.

— Украинцы, два шага вперед! — громко крикнул Гросс.

Никто не пошевелился. Пошептавшись с штандартенфюрером, «уполномоченный», заложив руки за спину, пошел вдоль застывших шеренг.