Да, был

— А ну, а ну! — сказал он. — Потешь сердце казачье! Выкладывай «Сообщения Совинформбюро» за период с первого января по сегодняшний день!

Обладая исключительной памятью и знанием географии Родины, Русин подробно рассказал все, что услышал от дядюшки Ганса, Фаины, подслушал. Продвижение Красной Армии от Волги и Северного Кавказа, грандиозная битва под Курском, партизанские армии в лесах Украины и Белоруссии, освобождение Белгорода и Орла… «всепобеждающая Катюша», пылающие «Фердинанды», «Тигры» и «Пантеры», поразили людей, вырванных из полной событиями жизни и окутанных неизвестностью.

— Постой, браток, постой, — проговорил военнопленный с копной седых волос на голове и с хитро прищуренными синими молодыми глазами. — От Волги до Орла, как-никак, восемьсот километров. Если не «заливаешь», сегодня фронт должен быть на линии Старая Русса—Перекоп. Так, что ли?

— Пожалуй, так, — согласился Русин. — Ну, а как вы… как тут… у нас?..

— Да так,— неопределенно ответил голубоглазый,— живем… Давайте познакомимся. Я — Павлов, сорок два, тире тридцать, семьсот двадцать, лейтенант Павлов… — Русин крепко пожал протянутую руку.

— Спрашиваете, как? — продолжал Павлов. — Завтра увидите. У нас — все законно: бьют и расстреливают только по приговору… Видите, на кого похожи люди?

Действительно, Русин с товарищами, хотя и прибыли из тюрьмы, выглядели намного лучше окружающих их, бледных, истощенных людей со впалыми глазами.

— Ну что ж, — глубоко вздохнул Русин, — как все, так и мы… поживем… посмотрим…

— Проживем, Владимир Николаевич, не унывай, — подбодрил Иберидзе. — Гляди, Перерва встретил однополчанина, а Булатник и Здобин нашли земляков. Ты лучше вот что скажи, до границы наши скоро дойдут?..

…В эту ночь в первом блоке спали только те, у кого не было сил разговаривать. По два, по три, тесня друг друга, на узких топчанах, узники фон Шерфа обсуждали новость, услышанную от новичка. Ведь всех их не один день терзала мысль: «как оно там?»

Под словом «там» подразумевались далекие просторы Родины, где гремели орудия, лилась кровь и с винтовкой наперевес в атаку на врага шли их братья. От радостной вести потеплело на душе. Только бы выдержать до заветной минуты!..

ОДИН ИЗ ДНЕЙ

Уже во время построения на поверку об освобождении Красной Армией Орла и Белгорода знали все военнопленные. От проверяющих не ускользнуло оживление среди узников, но они объяснили это по-своему, заключенные встревожены появлением охранников — капо.

При разбивке на рабочие группы, Русин собрался было организовать бригаду из друзей, но к нему подошел Павлов:

— Товарищи думают, — сказал он, — было бы лучше каждому из вас подключиться к кандидатам в штрафные. У вас силенки, а они… доходят хлопцы, вконец поддались.

Работы в огромной каменоломне производились примитивно, вручную, закончив скважину, вставляли в нее вымпел и принимались за другую. Восемьсот человек – на носилках, одноколесных тачках, рычагами или волоком по земле доставляли к платформе и грузили в вагоны добытый накануне камень.

Военнопленные из саперов в сопровождении эсэсовцев обходили буровые скважины, закладывали в них взрывчатку. В полдень сигнал на перерыв. Тогда можно из карьера выбраться на поляну, обнесенную колючей проволокой, вдоль которой расхаживают охранники с автоматами на шее и сторожевыми псами на поводках.

Перерыв кончался. Вновь по бурам глухо били кувалды, визжали колеса тачек; натужно покрикивая: «Еще раз взяли!.. Еще раз потянем!» — десятки людей волокли огромные бесформенные глыбы камня. К концу рабочего дня паровоз увозил нагруженный состав и подавал порожняк, а запальщики подрывали новые сотни бурок.

…После сигнала на перерыв Русин одним из последних покинул котлован. Военнопленные, греясь на солнце, сидели группами. Счастливцы, сумевшие сэкономить кусочек хлеба, стараясь продлить удовольствие, медленно жевали, а большинство, заложив руки под голову, лежали, берегли энергию и силы.

Пригибаясь и торопливо перебегая от группы к группе, к Русину пробрался низенький пожилой мужчина с седыми, свисающими ниже подбородка усами.

— Простите, это вы, насчет Орла рассказывали? — спросил он, присаживаясь на корточки.

— Так точно, — ответил Русин.

— Очень приятно, — заторопился седоусый, — рад-познакомиться. Моя фамилия — Коготков. Значит, говорите: Орел и Белгород? Замечательно!.. Но кое-кто сомневается. Вы бы написали кратко, вроде сводки, какие-города освобождены.

— Можно, — согласился Русин, — напишу и передам товарищам.

— Вот, вот, — подхватил Коготков, — только передайте Павлову. А он дальше передаст. А то… за это по голове не погладят… Ну я пошел. — Коготков торопливо перебежал к соседней группе, а от нее дальше.

К концу дня охранники подсчитывали результаты работы. У бурильщиков они записывали, кто сколько скважин выдолбил, а труд остальных оценивали «на глазок»: в зависимости от количества вагонов, загруженных камнем, руководствуясь настроениями и личными впечатлениями о военнопленном.