Да победит разум!

Приверженцы «безопасности путем сдерживания» делятся на две группы. Одну группу поддерживает нынешняя администрация; эта группа считает, что если обе стороны обладают достаточными и стабильными силами сдерживания, то ядерная война становится практически невозможной. Эта позиция основана на предпосылке, согласно которой разрушения, вызванные термоядерной войной, настолько чудовищны, что ни одно здравое правительство никогда даже не попытается использовать это оружие, если знает, что противник достаточно силен для того, чтобы нанести ответный удар. Вторая группа не разделяет столь оптимистическую уверенность в «невозможности войны» и в гарантированном успехе стратегии сдерживания. Однако эта группа, в свою очередь, делится на две противостоящие друг другу фракции: одни выступают за полное разоружение, потому что не верят в то, что сдерживание способно предотвратить войну; другие считают, что термоядерную войну можно выиграть. Представители последней группы утверждают, что такая война не настолько страшна, как многие думают; что ее ужасы можно уменьшить до «приемлемого» минимума, если мы потратим достаточно денег на необходимые мероприятия – например, на строительство надежных убежищ и создание более эффективных моделей термоядерного оружия. Самый красноречивый поборник такого подхода – Герман Кан, разбору взглядов которого я посвящу следующие страницы[186]. Кан приводит два аргумента, утверждая, что глупо думать, будто политика сдерживания делает войну невозможной. Первый аргумент заключается в том, что бывают случаи, когда вступление в войну становится лучшей альтернативой, если, конечно, есть полная уверенность в победе. Второй аргумент Кана гласит, что даже если правительства обеих сторон не хотят войны, она все же может разразиться.

Кан убедительно разрушает иллюзию надежности сдерживания, анализируя различные возможности начала войны, невзирая на ядерное сдерживание. Возможности эти следующие.

1. Случайная война. Война может начаться при ложной тревоге в ответ на мнимое нападение, несанкционированные действия личного состава, отказ оборудования или человеческую ошибку – шансы на такое развитие событий повышаются по мере увеличения количества оружия. Далее, всегда есть возможность неверного истолкования оборонительных или чрезмерных реакций на ложную тревогу у противной стороны, что может привести к нанесению превентивного удара с целью «самообороны».

Что касается опасности развязывания случайной войны, то здесь надо добавить, что существует значительное число потенциально параноидных личностей среди «нормальной» части населения, у которых длительное и напряженное ожидание нападения может привести к вспышке явной паранойи, которая может привести к убеждению в том, что он – человек, который может включить тревогу или нажать на кнопку, – должен спасти страну, совершив нападение. Особая опасность заключается в том, что даже явный параноик может казаться вполне разумным в делах, не касающихся его навязчивой идеи, а потому его – а тем более латентного параноика – очень трудно распознать.

2. Рациональность иррациональности. Для того чтобы объяснить, что он имеет в виду, Кан приводит графический пример, придуманный Бертраном Расселом: «Эта игра называется „слабак“. Для игры выбирают длинный прямой участок дороги с белой полосой, проведенной посередине полотна. С противоположных концов дороги, навстречу друг другу, на большой скорости выезжают два автомобиля, причем едут они по белой линии. По мере сближения угроза взаимного уничтожения становится все более и более вероятной. Если один из водителей сворачивает с полосы, то второй, проезжая мимо, презрительно кричит: „Слабак!“ – и свернувший становится объектом насмешек». Ясно, что если одна сторона твердо намерена выиграть, то она должна неуклонно ехать по белой линии, невзирая ни на что. Если же потенциальный победитель сумеет убедить в своей непреклонности соперника, то тому не останется ничего, кроме как свернуть с полосы. Однако, если соперник все же отказывается отвернуть в сторону после того, как намерение противной стороны было ясно высказано, то будет иррационально придерживаться рационально принятого решения, так как становится понятно, что игра может закончиться катастрофой[187].