Да помолчи уже, наконец. О чем мы говорим, когда говорим о любви

– Можешь подождать до ужина. И ребята могут поехать с тобой.

– Нет, к черту. Пускай ужинают, потом, если захотят, пусть поищут вокруг. Есть не хочу, скоро стемнеет.

– Тут все сошли с ума? – сказала она. – Не знаю, что с нами будет. У меня уже нервы на пределе. Сойду с ума, кажется. Что с детьми будет, если сойду с ума? – Она прислонилась к сушилке, сморщив лицо; по щекам текли слезы. – Ты их не любишь. Никогда не любил. Не о собаке я волнуюсь. О нас! О нас. Я знаю, ты меня больше не любишь, черт бы тебя взял! Ты даже детей не любишь!

– Бетти, Бетти, – сказал он. – Господи! Все у нас наладится. Обещаю, – сказал он. – Наладится, обещаю. Я найду собаку, все будет хорошо.

Он выбежал из дома, услышал, что дети идут, нырнул в кусты – дочь плакала, причитая: «Сьюзи, Сьюзи», сын повторял: она могла попасть под поезд. Когда они вошли в дом, он бросился к машине.

Он нервничал каждый раз, останавливаясь перед светофором, злился из-за потерянного времени на заправке. Солнце грузно спускалось на гряду приземистых холмов в дальнем конце долины. Времени у него оставалось самое большее час.

Дальнейшая жизнь виделась ему руиной. Если проживет еще полсотни лет – что вряд ли, – все равно не простит себе, что бросил собаку. Казалось, ему конец, если не найдет собаку. Кто избавился от несчастного пса, тому грош цена. Такой способен на что угодно, ни перед чем не остановится. Он ерзал, без конца поглядывал на распухший диск солнца, садящегося в холмы. Он сознавал, что ситуация ему неподконтрольна, ничего с этим поделать нельзя. Он знал, что должен вернуть собаку, так же как знал вчера вечером, что должен от нее избавиться.

– Это я схожу с ума, – сказал он и согласно кивнул.

На этот раз он заехал с другой стороны, возле поля, где ее высадил, и сейчас внимательно осматривался, не появится ли что-то движущееся.

– Пусть она будет здесь, – сказал он.

Он остановил машину и оглядел поле. Потом поехал дальше, медленно. На дорожке перед одиноким домом стояла машина, ее мотор работал; в двери появилась хорошо одетая женщина на каблуках и с ней маленькая девочка. Они проводили его взглядом. Дальше он повернул налево, окинул взглядом улицу и дворы по обеим сторонам, всюду, куда хватал глаз, – ничего. За квартал от него около автомобиля стояли два мальчика с велосипедами.

– Привет, – сказал он им, подъехав. – Ребята, вы тут не видели сегодня маленькую белую собаку? Белую, лохматенькую? Пропала у меня.

Один мальчик только смотрел на него. Другой сказал:

– Я видел, маленькие ребята играли днем с собакой, на соседней улице. Не знаю, какая собака. Может, и белая. Ребят много было.

– Понял. Хорошо, спасибо, – сказал Ал. – Спасибо большущее.

В конце улицы он повернул направо. Оглядел улицу впереди. Солнце уже село. Смеркалось. Дома стояли тесно; деревья, лужайки, телефонные столбы, стоящие машины – все казалось ему мирным, безмятежным. Он слышал, как мужчина сзывает детей. В освещенной двери показалась женщина в фартуке.

– Ну может мне еще повезти? – сказал он.

И почувствовал, что на глазах набухли слезы. Он удивился себе. Улыбнувшись невольно, он покачал головой и вынул носовой платок. Потом увидел ватагу ребят, идущих по улице. Помахал им, чтобы привлечь внимание.

– Ребята, вы не видели маленькую белую собачку? – спросил он.

– Конечно видели, – ответил один мальчик. – Она ваша?

Ал кивнул.

– Мы с ней сейчас играли на улице. У Терри на дворе. – Он показал в ту сторону. – Там вон.

– У вас есть дети? – спросила маленькая девочка.

– Есть, – сказал он.

– Терри сказал, что оставит ее себе. У него нет собаки, – сказал тот же мальчик.

– Не знаю, – сказал Ал. – Думаю, мои ребята не согласятся. Это их собака. Она заблудилась просто.

Он поехал по улице дальше. Совсем стемнело, ничего почти не видно, и он опять запаниковал, молча ругая себя. Проклинал себя за то, что он такой, все время меняет решения – сегодня одного хочет, завтра другого.

И увидел собаку. Спохватился, что давно на нее смотрит. Собака шла медленно вдоль забора, обнюхивая траву. Он вылез из машины, пригнувшись пошел через лужайку и звал:

– Сьюзи, Сьюзи, Сьюзи.

Собака увидела его и остановилась. Подняла голову. Он сел на корточки, протянул к ней руку и ждал. Они смотрели друг на друга. Она приветливо махала хвостом. Легла и, положив голову между лап, смотрела на него. Он ждал. Она встала. Пошла вдоль забора и скрылась за углом.

Он продолжал сидеть. Подумал, что не так уж огорчен, учитывая обстоятельства. На свете полно собак. Есть собаки и собаки. С некоторыми ничего нельзя сделать.

Зачем, сынок? [25]

Уважаемый сэр!

Я очень удивилась, получив ваше письмо с вопросом про моего сына, как вы узнали, что я здесь? Я переехала сюда много лет назад, сразу после того, как все это началось. Здесь никто не знает, кто я такая, но мне все равно страшно. И боюсь я именно его. Смотрю в газету – качаю головой и недоумеваю. Читаю, что про него пишут, и спрашиваю себя, может ли этот человек быть моим сыном, может ли он творить такое?