...Да поможет мне бог

Спенсер медленно приподнялся и уселся за письменным столом в обычной позе.

—      Соглашайтесь, Арт, — сказал он. — Соглашайтесь немедленно. Я не имею права вас задерживать. Я не уверен, что через месяц у меня вообще будет контора.

Арт поднял руки в знак протеста.

—      Нет, я серьезно, — продолжал Спенсер. — Мне неприятно терять вас, но если разобраться, то вы, пожалуй, делаете мне одолжение. Вы помогаете мне уже сейчас сократить расходы на жалованье. Через несколько недель, возможно, я не смогу вам платить даже то, что вы получаете сейчас.

—      Мне ужасно неприятно говорить вам об этом, сэр, — сказал Арт. — Надеюсь, вы понимаете, как мне хотелось бы по-прежнему работать у вас.

—      Да, Арт, мне тоже очень неприятно. Когда вы хотите уйти?

—      Решайте сами, сэр. Я могу приступить к своей новой работе в любое время.

—      Может, с пятнадцатого августа? — спросил Спенсер. — Сегодня двадцать четвертое июля. — И он посмотрел на Арта.

Арт нахмурился, открыл, но тут же снова закрыл рот и принялся старательно тереть глаза рукой. Спенсер вдруг почувствовал, что его очень раздражает этот человек, что его все раздражает и что особенно раздражает себя он сам.

—      Может быть, вас не станут так долго ждать? — подсказал Спенсер.

—      Вот-вот! — с заметным облегчением ответил Арт. — Пожалуй, не станут.

—      Ну, хорошо, — поднялся Спенсер. — Знаете, что мы сделаем? Сегодня вечером вы закончите все дела, и я выплачу вам двухнедельное жалованье. Согласны?

—      Но... но, сэр, я не могу... сэр, я не могу... — Арт заикался, путался в словах и ломал руки.

Спенсер отвернулся. Он не мог больше смотреть на Арта и хотел теперь только одного — поскорее выгнать его из конторы.

—      Поверьте, так будет лучше для нас обоих, — сказал он. — Работы у нас, по крайней мере в ближайшие дни, будет не очень много, а сидеть вам просто так, сложа руки, бессмысленно.

Когда Арт удалился, Спенсер подошел к глубокому кожаному креслу у окна и тяжело опустился в него. Он чувствовал себя подавленным.

Смеркалось. Еще минуту назад это не было заметно, но сейчас сумерки, словно покрывало, быстро окутали комнату. Со своего места Спенсер видел кусочек черного неба. «Кажется, скоро разразится гроза, — подумал он, — а ведь только что небо было совсем голубое». Словно в ответ на его мысли, где-то совсем близко послышались раскаты грома. Спенсер попытался дотянуться до выключателя, но не смог и вынужден был встать. В комнате вспыхнул яркий свет, а окно по-прежнему зияло глубоким черным провалом. Небо и здания слились в сплошную темную массу; чем-то величественным, враждебным и далеким от всего земного веяло от нее. Прислушиваясь к ударам грома, он стал наблюдать за белыми и синими молниями. В конторах на той стороне улицы тоже горели огни; в окнах двигались какие-то тени. Затем все было смыто потоками ливня.

Спенсер не слышал телефонного звонка и не заметил, как открылась дверь, но вдруг почувствовал, что он не один в комнате. Он обернулся и увидел Реда, стоявшего у письменного стола.

—      Звонит мисс Садерленд, — сообщил он.

—      Спасибо, Ред.

Бросив взгляд на окно, Ред вышел, и Спенсер взял трубку. Джин говорила еле слышным, робким голосом:

—      Я боюсь, Спенсер. Может быть, не следует говорить по телефону.

—      Я позвоню тебе попозже, — согласился Спенсер, вспомнив, что Джин боится грозы.

—      Нет, я... Давай поговорим сейчас. Я в спальне, и шторы спущены. Я чувствую себя лучше, когда не вижу молний.

—      Гроза через несколько минут пройдет.

—      Да. — Снова послышался раскат грома, и Джин замолчала. — Спенс, ты занят сегодня вечером? — спросила она после паузы.

—      Нет, — сказал Спенсер. — Давай пообедаем вместе?

Она замялась.

—      Я думаю, что мне лучше обедать сегодня с родителями.

—      Ну что ж, тогда...

—      Я бы пригласила тебя к обеду, — поспешно добавила она, — но тогда нам не удастся побыть с тобой наедине. Можно прийти к тебе?

—      Конечно!

—      А я не помешаю тебе, Спенсер? Мне не хотелось бы...

—      Послушай, Джин! — воскликнул Спенсер. — Почему это мы вдруг перешли на такой официальный тон? Я жду тебя после обеда.

Она снова помолчала.

—      Хорошо, Спенсер. Мне так много нужно сказать тебе, так много объяснить...

—      Ну что ж, подождем до вечера, — отозвался Спенсер.

Тут он вспомнил, что отец Джин больше ему не звонил и последний раз говорил по телефону поразительно спокойным тоном. Если бы у Спенсера были какие-либо сомнения насчет причины, по которой Джин хотела поговорить с ним наедине, то поведение ее отца рассеяло бы их окончательно. Джеймс Ф. Садерленд обладал практическим складом ума. Если Спенсер Донован не станет зятем мистера Садерленда, то мистеру Садерленду нет никакого смысла тратить попусту время и давать Спенсеру какие-то советы, да и вообще думать о нем.