Да прибудет тьма

— Скажите, что шутите? — девушка обняла себя за плечи, закрываясь от взглядов. — Какой из меня спаситель? Я ничего не умею. И вообще мне эти галлюцинации совсем не нравятся.

Она встала порывисто.

— Как выбраться отсюда. Я больше не хочу здесь быть, — нервозность дрожала в голосе. Перед глазами замелькали картинки, как она умирает во снах: огонь, вода, удушение, яд, дыба, падение с высоты… Девушка заметалась по поляне в растерянности. Воздуха не хватало. Развернувшись, врезалась во что-то тёплое. Оно обняло её, погладило нежно по волосам, прижало к себе. Веся дёрнулась, пытаясь вырваться.

— Я здесь, я с тобой. Всё будет хорошо. Я буду рядом. Обещаю, — шептал Грег, обнимая вздрагивающие плечи. Веселина вцепилась в него и разрыдалась в голос от переполнявших чувств.

Плакала горько, в захлёб. Умирать не хотелось. Совсем не хотелось. Страшила не столько смерть, сколько возможная боль перед ней. Жуткие смерти из снов уже не казались ночными кошмарами. Отчаяние накатывало волной, душило и мяло волю. А Грег терпеливо ждал, продолжая нашёптывать слова успокоения, которые она в панике не слышала.

— Я не хочу, — выдавила она. — Это больно. Я не хочу так умирать. Не хочу умирать в мучениях. Я домой хочу.

Кулачки ударили в широкую грудь.

— Не хочу! Не хочу! — она била его со всей силы и кричала. — Не хочу!

Ему было больно. Очень больно. Не от ударов, а от её слов. Он знал, что смерть неизбежна и ничего не мог с этим сделать.

Обессилев от слёз, Веселина затихла. Отстранилась, утерев глаза и нос. Поляна с озером исчезли. Они стояли в Вальевском лесу на тропинке, что вела к деревне.

— Хорошо! — сказал она решительно. — Если мне нужно умереть, давай покончим с этим прямо сейчас. Убей меня, но так, чтобы я не мучилась.

— Это так не работает, — альп коснулся её щеки, провёл нежно пальцами, вытирая слёзы. — Твоя смерть всегда непредсказуема и неожиданна. Прости меня.

— За что? Что убить не можешь?

— За то, что призвал тебя сюда, — сказал Грег. И столько в его голосе было тоски и раскаяния.

— Ты? — замерла она в недоумении. — Ты призвал меня сюда?

— Я вызываю Тенебрис в крайних случаях, когда угрожает серьёзная опасность, с которой я не могу справиться. Тенебрис приходит и погибает, чтобы мир жил.

— И что? Это всегда я?

— Не знаю. Я даже не всегда знаю, кто Тенебрис, но только она может уничтожить опасность.

Веселина отстранилась. Слова Грега пугали до дрожи. Кровь отлила в центр живота, отчего в голове зашумело, а желудок скрутило спазмами. Земля быстро впитала, бурую желчь, что вырвалась наружу. На месте пятна проклюнулись ростки. Они стремительно вытянулись и вылупились на Веселину жёлтыми бутонами купальницы*.

В голове всё ещё шумело и девушка обняла ближайшее дерево, мечтая о забытие. Ствол откликнулся на зов, загудел. Листва зашумела, ветки прогнулись касаясь волос Веселины, погладили. Она почувствовала пьянящий липовый дурман и небывалый прилив энергии. Изнутри распирало словно в неё вкачали сто литров благодати. Усталость растворилась в новых ощущениях.

Мир стал ярче. Вокруг всего живого появились разноцветные коконы, которые переливалась и разбрасывались искрами при соприкосновении друг с другом. Веселина проморгалась и радужное безобразие утихомирилось.

Грег стоял поодаль, не решаясь вмешаться. Тенебрис наэлектризовалась, как воздух перед грозой. Прикоснись — и ударит разрядом. Она сверкала так, что его зрачки сократились до точки. Яркий свет пропал также неожиданно, как появился. Словно она впитала его в себя и спрятала внутри.

«Какой же он притягательный, — подумала Веселина, посмотрев на обнаженный торс Льёта. — Хочется и зацеловать и убить одновременно.»

Отвернулась нехотя и уверенно пошла по тропинке к деревне. Смотрела по сторонам, прислушивалась к своим ощущениям. Картинка вокруг стала отчетливей, а цвета и запахи насыщенней. Это и нравилось, и волновало одновременно.

«Мой мир, мой сон — мои правила», — твердила она про себя, в надежде, что в ближайшее время не взорвется от переполнявших её чувств. Хотело петь и танцевать, и кричать одновременно, и тут же плакать.

На кустах шиповника заметила рубаху Грега, что утащили с него водяные девы. Она была отстиранной да ещё и выглаженной. Альва уткнулась в неё носом и втянула запах.

В голове сразу замелькали видения, от которых в груди снова заворочалась ревность. Она вновь находилась у озера и наблюдала со стороны. Вот альп нырнул в беспокойстве, пытаясь добраться до дна, но у озера нет дна. Он рвался вниз, но вынырнул на поверхность точно вода не принимала его. Закружил на месте, не замечая любимую и Велеса на берегу. Руки девичьи с тонкими белыми пальчиками и кроваво-красными острыми когтями потянулись к нему, лаская.