Да – тогда и сейчас

В доме у Джорджа ели из бумажных тарелок. По выходным Питер с дядей ездили на Лонг-Айленд, где покупали шесть белых маек – Джорджу на каждый день – и упаковку из двух тысяч сверхпрочных, высшего качества бумажных тарелок. Они высились на кухонной столешнице двумя башнями. Обеденного стола в квартире не было, и все ели перед телевизором, держа тарелки на коленях. В качестве приборов использовали столовое серебро, которое Бренда оставила, когда уехала к родителям. В раковине вечно валялись вилки, ножи и ложки. Еще Бренда оставила баночку крема для лица – Джордж засунул ее в самый дальний угол ванной, забаррикадировав со всех сторон пеной для бритья, «Олд спайсом», «Клерасилом», ополаскивателем для рта и зубными щетками, оставлявшими там и сям следы пасты. Принимая душ, Питер иногда открывал баночку, чтобы ощутить запах огурцов и свежего белья. На серебристой крышке никогда не оставалось пыли, и Питер подозревал, что отец и дядя делают то же самое.

Брайана отстранили от патрульной службы, а когда скандал улегся, перевели в дорожную полицию. Их бывший дом почти сразу купила молодая пара из Рокуэя, и риелтор велел своему помощнику описать все имущество бывших хозяев. Все, даже посуду. Простыни. Пластмассовые контейнеры. Подставку для зонтов с тремя зонтами. Велосипед Питера, старенький «линкольн-логс». Каждый доллар шел на врачей и адвоката, и деньги утекали как песок сквозь пальцы. Брайана угораздило рассказать об этом сыну. Питер мужественно переносил все – арест матери, обвинение, судебный процесс, решение о принудительном лечении. Но вот это его добило – значит, по их дому шастали незнакомцы, пялились на его коллекцию наклеек, примеривались к его скрипучему стулу, и все это – пока они с отцом сидели на диване в Куинсе и смотрели «Свою игру». Брайан смотрел, как Питер переваривает эту новость. Ростом и шириной плеч он уже сравнялся с отцом. Питер густо покраснел. Брайан отвел глаза. Он совсем забыл, что сын еще подросток.

– А как же мои вещи? – спросил Питер. – Те, которые ничего не стоят? Мои тетради? И все остальное?

– Мы заберем их, Пит. Не переживай. Все твои вещи отложат, и мы их заберем.

– И мои кассеты?

– Да, я попросил, чтобы их тоже отложили.

– Они в моем шкафу, в обувной коробке. Ты им сказал?

– Нет, но скажу сегодня. Я им позвоню.

– И книги.

У Питера был чудесный «Хоббит» в твердой обложке, с толстыми золотыми страницами, одна после титульного листа, другая в конце, полученный еще в шестом классе, приз за победу в конкурсе плакатов на тему пожарной безопасности. Книга была такой красивой, что счастливый победитель твердо решил никогда ее не открывать. Когда все же стало любопытно, что это за хоббит такой, он взял в библиотеке простенькое издание, которое было не жалко оставить на целый день раскрытым вверх обложкой на подушке. Занявшей второе место Кейт досталась «Аня из Зеленых Мезонинов».

– Книги тоже. Говорю же, все заберем. Мы обязательно туда еще съездим.

– Когда?

– Не знаю, парень. Думаю, что скоро.

Питер кивнул, осторожно положил вилку на кусок бумажного полотенца, служивший салфеткой, отыскал валявшуюся за телевизором куртку и вышел из квартиры. В гастрономе на первом этаже стояли игровые автоматы «Утиная охота» и «Пакман». Иногда он задерживался возле них, но чаще доходил до китайской лапшичной на бульваре, садился на ступеньки и смотрел, как над головой проносятся поезда.

– Что я не так сказал? – спросил Брайан, откинувшись на диванные подушки.

– Мальчишке нужны его вещи, – объяснил Джордж. – А ты правда туда собираешься? Или просто так сказал, чтобы он отвязался?

– Собираюсь. Почему бы и нет?

Джордж пожал плечами, покосился на дверь и повернулся к телевизору.