Да воздастся каждому по делам его. Часть 3. Ангелина

В жаркой до измора комнате с не белеными, как у бабы Пелагеи, а оклеенными темными дешевыми обоями стенами, было так душно, что у Гели слегка кружилась голова. Она сидела в самом начале длинного стола, между Вовкой и Наташей, недалеко от стариков. Застолье длилось вечность, Геле страшно хотелось спать, она и не пила совсем, по известной и радостной причине, и все вокруг ей казались очень пьяными и призрачными, как тени.

– Геля, ты не бери близко к сердцу. Они хорошие, старики, просто им хотелось, чтоб жена Вовы была отсюда, нашенская, они сами присмотрели ему, там на соседской улице, Таньку. Слегка подпившая Наташа, тесно прижавшись к Геле маленькой твердой грудкой, быстро нашептывала на ухо успокаивающие слова. Ее большущие глазищи, тоже темные, как у них, у всех, влажные, с длинными ресницами, были совсем близко. и мерцали загадочно.

– Она, Танька, простая, глупенькая, дояркой в колхозе работает, но добрая, работящая. Красивенькая, да и девка ещё. А тут вдруг написали, что сынок взял учительницу, с ребенком от цыгана.

– Господи, почему от цыгана, Наташ. Что за ерунда? У меня муж был, он сейчас чин какой-то в Саратове. Кто написал-то?

– Да не знаю я, а ходят слухи.

Наташа ловко зацепила из глиняной миски сразу два скользких грибка и точным движением забросила их в рот. Быстро, как хомяк, пожевала пухлыми, яркими губами, сплюнула хвоинку

– Валя очень против была, мама плакала, отец сказал – ша, не бывать тому. Но Вовка сам все решил. Они и злятся.

Наташа помолчала, повертела вилку, ткнула в колбасу, привезенную из Москвы, подумала, ткнула еще пару раз, от чего на вилке образовалась колбасная стопка. Свалила стопку на свою тарелку.

– Завтра еще Нинка приедет из города, та совсем зверь, парторг-профорг-комсорг, кто там еще, не знаю. Баба Яга в тылу врага. Так что держитесь, девки. А мне ты очень нравишься, правда. Я тебя защищать буду от них. Всегда.

***

…Толстая перина обнимала их навязчиво и жарко, Геле казалось, что она сейчас расплавится в этой пухлой массе. Вовка сопел и даже прихрапывал, слишком большая доза, которую он принял, соревнуясь с отцом и братом, подкосила его разом. Уснуть она не могла, и еле выкарабкавшись из толщи жуткой кровати, на цыпочках вышла во двор.

– Господи, здесь даже воздух другой, пахнет чем-то так, мелом что-ли? Или цветок какой?

Сзади послышался топоток маленьких ножек и голые Гелины плечи окутала мягкая ткань.

– Ты, деточка, не тяжёлая ли? Кушаешь плохо, грустная. Иль не понравилось у нас?

– Да нет, все хорошо, мам, Геля с трудом выдавила из себя это «мам», никогда не понимала обычая называть так, чужого, по существу, человека,

– Просто голова что-то.

– Ты на девок -то не смотри, глупые они. Сами замуж никак, вот и выпендриваются. Я им завтра накажу, что бы поласковее были, ишь вертихвостки. А ты Вовы держись, девочка, он верный. И всю жизнь рядом будет, вон как отец его.

Она уже дошла до крыльца, вдруг остановилась, шариком прокатилась назад, дотронулась легкой, маленькой, холодной ручкой до Гелиного живота.

– Обманываешь, тяжелая ты. Я по лицу вижу, да и животик уж угадывается, хоть ты и толстенькая. А на отца не обижайся, суров он, да. Да и Танька ему нравилась, дочка друга его, с войны еще дружат. Он привыкнет, торопить не надо только. Да и я скажу.

Она улыбнулась черными глазками-пуговичками, поплотнее закутала Галю в платок и укатилась так же легко, почти не слышно прикрыв за собой тяжелую, корявую дверь.

***

– Ну да.., такой я тебя и представляла, пышной, красивой, гордой. У Вовки, хоть он и деревня, а вкус есть.

Нина, приехавшая с пятичасовым поездом, в такую рань,. что белые горы еще дымились туманом, и солнце еле проглядывало через его дымную завесу, оказалась молодой женщиной с правильными, очень красивыми чертами лица, резкими, порывистыми движениями, и постоянной, насмешливой, слегка надменной улыбкой. Она вихрем влетела в дом, бросила маленький чемоданчик у порога, сдернула красное, изящное пальто и белую шикарную шляпку и быстро поклевав-поцеловав каждого, подскочила к Геле.

– Небось наговорили тут на меня, знаю их, болтушек. Где девчонка ваша, я ей конфет мешок привезла, там, в сенях

Она порыскала быстрыми, такими же темно-карими, как у сестер глазами, выхватила взглядом притихшую Ирку.

– А ну, иди сюда, рыбка. Да красивая какая. Иди скорей, зайчик, не бойся.

И щебеча что-то ласковое, она усадила Ирку рядом с собой, шептала что-то ей на ушко, разворачивая очередную конфету.

За завтраком Геле было уже намного легче. Но вот отец по-прежнему молчал, изредка кидая сумрачный взгляд в её сторону. И когда Геля подала ему хлеб, увидев, что тот ищет его глазами, сделал вид, что не заметил протянутой плетенки и отвернулся.

Глава 23. Родные

– Ты, деточка, об стол шмякай посильней. Тесто, оно вымес любит, ручки у тебя сильные, не ленись.