Да забыли про овраги #play_to_return

- Не понимаю: что не так? - я повернулся к Серпилину, но тот лишь пожал в ответ плечами:

- Никогда такого не было, командир.

Мысли тяжело ворочались в голове, словно там, под толстым слоем веры во всё хорошее, рвалась наружу страшная догадка.

- Но ведь он не мог этого сделать, - сказал я, наконец, потеряно. - Может, просто сервера перезагружают или игроков слишком много?

Где-то вдали снова завизжали пилы и затрещала сварка. Я смотрел прямо перед собой, чувствуя, как обида и недоумение сплетаются в кокон, из которого вот-вот должна была выбраться личинка нарождающегося бешенства. Никакого смысла в гневной истерике не было и я попытался взять себя в руки. В конце концов, Саурон действительно мог быть не при чём,  да и мои яростные вопли вряд ли могли хоть как-то изменить ситуацию.

- Экипаж триста двенадцать к бою готов, - сказал я ещё раз на всякий случай, подождал пару секунд и выбрался из машины.

Удар оказался тяжёлым. Фактически, удар был нокаутирующим, ведь больше ничего предпринять в ответ я не мог даже теоретически. Саурон просто замуровал меня в моём собственном ангаре и я теперь мог проклинать его вплоть до того момента, когда игра окончательно устареет и будет удалена с игровых серверов. Ангар стал моей клеткой, моей самой надёжной тюрьмой, а в конце концов - станет и могилой.

Я уселся прямо на бетонный пол, прислонившись спиной к ребристой гусенице, закрыл глаза. Усталость накатила волной, и противиться её сминающей силе, никаких возможностей больше не осталось. В игре, где Саурон менял правила, как хотел, я был заведомо бессилен. И  дальше оставалось только сидеть, и сходить с ума от безделья.

Рядом протопали шаги, зашуршала о металл одежда. Я приоткрыл правый глаз. Весь мой экипаж усаживался рядом, как и я, облокачиваясь спиной на катки и гусеницы. По правую руку устраивался сосредоточенный Серпилин. По левую - хмурый Зверев и несчастный Ложкин.

Весь смысл этих цифровых существ заключался в непрерывной войне, которую они вели и сами не зная зачем от респауна до респауна. И вот теперь, я со своими проблемами лишил их даже того малого, что у них было. Зрелище показалось мне настолько тягостным, а вина - невыносимой, что я даже устыдился своей минутной слабости. Это пока я был сам по себе, моё уныние оставалось исключительно моим личным делом. Получив ответственность за экипаж, право на уныние и слабость я потерял. Иначе, кто я после этого?

- Не унывать! - сказал я преувеличенно бодро. - Пусть Саурон и дальше заблуждается, что контролирует ситуацию.

Я смотрел прямо перед собой на боковым зрением видел, как в мою сторону повернулись головы в шлемофонах. И хоть я не мог видеть их глаз, мне вдруг показалось, что я дал надежду людям, совсем было упавшим духом.

- Игру ведём мы, - сказал я, лихорадочно обдумывая, чем обосновать столь смелое заявление. И вдруг, на меня словно снизошло озарение: - Саурон просто вынужден раз за разом реагировать на неожиданные решения, что мы ему преподносим. ОН просто ведомый, а это значит, что инициатива в наших руках. А у кого инициатива - тот и главный. Сечёте?

Я посмотрел прямо в глаза Серпилина, потом повернул голову к Звереву и Ложкину.

- Мы же с вами не в тетрисе застряли. У нас тут довольно свободы и реалистичной физики. Мы можем очень многое, надо просто сообразить, какой ход сделать следующим.

Мой взгляд скользнул по ангару, остановился на сгоревшей самоходке. Я быстро поднялся, подошёл к ней, положил руку на почерневший от пожара металл. Будь я в настоящем ангаре, построенном из кирпича и раствора, а не блоков кода, этой пушкой я смог бы открыть себе дорогу за пределы даже самых прочных стен. Но здесь я уже пробовал стрелять в чёрную стену перед машинами - она оказалась штатным снарядоуловителем. Интересно, а почему остальные стены не окрашены в чёрный цвет?

Я повернул голову и тщательно осмотрел стену справа от гаубицы. Решение созрело мгновенно, однако ещё несколькло секунд я его обдумывал, пытаясь найти изъяны. Но поскольку терять мне всё равно было нечего…

- Ложкин! - заорал я, забираясь на борт гаубицы. - Давай сюда!

Пока удивлённый Ложкин поднимался с полаи шёл к гаубице, я успел опустить на лицо очки, вызвать меню ремонта и починить ходовую часть, благо, без полного восстановления, это оказалось не столь уж и дорого. А ещё купил четыре унитарных фугасных снаряда, что обошлось мне в такую же сумму, как и ремонт.

- Слушаю, товарищ командир, - Ложкин остановился у борта и стоял, задрав голову и глядя на  меня.

- Занимай место водителя. Мне надо, чтобы ты повернул самоходку на три часа.

- Понял, - не стал задавать лишних вопросов Ложкин, махом забрался на гусеницу, прошёл вперёд и пару секунд спустя я услышал, как лязгнул люк над местом механика-водителя.

Я осторожно спустился в командирский люк, огляделся.