Да забыли про овраги #play_to_return

- Парни, - сказал я торжественно, стягивая с головы шлемофон, - мы сделали то, что ранее ещё никто не делал. Но пока мы только расширили нашу клетку и не более. Предлагаю попробовать из неё выбраться.

- На что, едрить,  намекаешь, командир? - с восторженным ожиданием в голосе спросил Зверев.

- Предлагаю выйти в бой под видом экипажа сто семьдесят восемь, - сказал я, нарочито  равнодушным голосом.

Как ни крути, на кривую дорожку самого настоящего обмана, я толкал своих ботов впервые. И как себя поведут пусть даже самые сложные и саморегулирующиеся алгоритмы, было совершенно непонятно. При этом, я чувствовал иррациональную уверенность, что экипаж от моего предложения будет просто в восторге.

- Но мы не экипаж номер сто семьдесят восемь, - с удивлением сказал Серпилин.

- Ну и что? - легкомысленно парировал я и демонстративно вскарабкался на борт машины. - Кто хочет воевать - залезай!

Обычно мой экипаж перед трудными решениями как бы подвисал, превращаясь на несколько секунд в объёмные неподвижные картинки, но в этот раз Зверев с Ложкиным  переглянулись и дружно полезли на танкетку, а Серпилин в нерешительности озирался по сторонам, словно ожидая более весомого аргумента, чем мои слова. Или какой-то подсказки.

- Серп? - мне нужна была определённость, даже если моя авантюра не увенчалась бы успехом.

- В этой танкетке всего три места, - медленно сказал Серпилин, печально глядя на меня снизу. - Командир выполняет роль наводчика. Я вас здесь подожду.

Я сконфуженно заглянул  в открытый верхний люк и убедился, что в крохотной боевой рубке даже двоим сидеть будет тесно. С другой стороны, никакой гарантии, что у нас получится, тоже не было. Надо было пробовать и быстрее, чем в голове накопятся испуганные мысли вида "как жить дальше, если ничего не получится?".

- Зверь! - я качнул головой в сторону люка.

Ложкин уже забирался через свой люк на место механика-водителя. Серпилин отошёл к столу и смотрел оттуда с непроницаемым выражением на лице. В проломе мелькали люди Будкина, деловито примеряясь к стене кувалдами и ломами. Я глубоко вздохнул и полез в люк, вслед за исчезнувшим внутри танкетки, Зверевым.

Странно, но несмотря на ужасную тесноту, остро ощущаемую после просторной кабины бронетранспортёра, я чувствовал себя внутри боевой рубки незнакомой машины абсолютно комфортно. Руки легко нащупали нужные кнопки и ручки, ноги сразу нашли удобное положение, а для понимания, какие приборы наблюдения оказались в моём распоряжении, хватило просто беглого взгляда. Место заряжающего оказалось не только по другую сторону от пушки, но и ниже моего - по сути, в башне я сидел один. Несмотря на скудное освещение рубки только лампочками подсветки приборной панели, глаза быстро адаптировались и я, если даже не видел каких-то деталей отчётливо, догадывался об их назначении по едва заметным контурам.

Стараясь не думать о том, что делать в случае неудачи, я громко сказал:

- Экипаж номер сто семьдесят восемь к бою готов!

Напряжение, прятавшееся до этого в глубинах подсознания, вдруг высунуло наружу своё жуткое рыло. Сколько ни пытался я себя убедить, что ничего особенного не произойдёт, запрети нам система выходить в бой из этого бокса, живот скрутило в болезненном ожидании. Бесконечно тяжёлой каплей на темя, прошла целая секунда. За ней - другая. Третья…

И вдруг, прохладным дождём посреди знойной пустыни прозвучало долгожданное:

- К бою.

Несколько секунд я не мог поверить своим ушам, а потом напряжение враз отпустило и я, закрыв глаза, прислонился головой к рукояткам командирского прицела.

На моей голове снова появился шлемофон.

- Ну и бойня тут была, - отчётливо сказал в наушниках голос Ложкина.

Я вздохнул, открыл глаза и взялся за панорамный прицел.

Увиденное действительно завораживало, и оставалось лишь неясным, зачем вообще нас выбросило на огромное свежее кладбище всевозможной техники.

Судя по всему, здесь совсем недавно шёл тяжелейший бой, в топку которого неумолимый балансир игры подбрасывал всё новых и новых игроков. Огромное, насколько хватало глаз, поле, изрытое язвами бесчисленных воронок, было буквально завалено искорёженными и обгоревшими остовами танков, самоходок, танкеток и бронетранспортёров. Кое-где останки некогда грозных боевых машин лежали в два, а то и в три слоя, словно сбрендивший балансир просто выбрасывал новых игроков в произвольной точке пространства.

Я повернул прицел, убедился что вокруг царит одна и та же картина тотального разгрома непонятно кого и неясно почему. Немного подумал, открыл люк и выбрался наружу.

Локация показалась мне незнакомой, хотя принципиально пейзаж не отличался от холмистой лесостепи, виденной мной здесь уже неоднократно. Сверху нависало багрово-красное небо, как во время заката, но солнца видно не было. Воздух был пропитан запахом гари, солярки, разогретого железа и пороховой вонью.

Я поднялся на башне в полный рост и медленно повернулся, осматривая окрестности. Ни одной целой машины в обозримой перспективе заметно не было. Лишь тянулись к небу чёрные столбы дыма от догорающей техники.