Да здравствует Государь!

Взрывчатый состав и порох конечно важны — но пока что флоты и в Европе и Америке вооружены в этом смысле так же как и российский. Прежде всего германский — каковой как вы Ваше Величество утвердили — нам следует обращать наибольшее внимание, — многозначительно понизил голос адмирал. Я уже встречал среди мнений наших флотских чинов что нам следует бросить следом за французами все силы на мелинит — или скажем заменить пироксилин динамитом в самодвижущихся минах. Но это повлечет за собой другой снаряд и переделки в пушке. Зачем? А вот другое меня тревожит — мощность наших пушек может оказаться меньше сравнимых иностранных. Ибо цифры тут слегка лукавят. Я позволю себе — достал он из папки листок — привести пересчет длины стволов наших орудий в калибрах приведя его к метрической системе мер. Итак наше орудие калибра десять дюймов — или по официальной цифре — 254 миллиметра. Длина ее ствола сорок калибров согласно формуляру. Что дает нам тысячу сто семьдесят миллиметров или десять метров и семнадцать сантиметров. Для сравнения возьмем германскую пушку именуемую у нас десятидюймовой — ту что стоит на броненосцах серии «Байерн» и устанавливается на новых броненосцах — но «Вертах». Она тоже имеет сорок калибров — но ее длина десять метров сорок сантиметров — то есть сравнительно с нашей на целый калибр больше. Ибо в метрической системе ее калибр — 260 миллиметров а если мы сравним с французами — с их «сanon de 274 mm Modele 1886»[1] — которое у нас тоже числиться десятидюймовым то окажется что… Что оно еще имеет сорок пять калибров против наших сорока — улыбнулся Лихачев. И таким образом выходит сорок девять наших калибров. И схожая ситуация будет при сравнении с британцами — особенно учитывая распространенный в английском флоте калибр двенадцать с половиной дюймов. Если говорить коротко — не случайно дотошные британцы в своих справочниках указывают длину наших орудий как 305/38,3 калибров…

— Это правда? — коротко спросил Георгий.

Чихачев промолчал, но зато ответил Бринк.

— Ваше Императорское Величество, — он кажется не волновался — или скрывал волнение. — Я полагаю что столь небольшие значения не оказывают существенного воздействия на боевые качества орудий. Спору нет — французские пушки стреляют дальше. При скажем открытии огня по берегу это может быть важным. Но если помнить что бой ведется на дистанции в пятнадцать — двадцать — самое большее тридцать кабельтовых… — Это — неверно — прошу простить меня — ваше Императорское Величество — поднялся с мест Лихачев. Я с вашего позволения представлю вот эту таблицу бронепробиваемости — он вытащил из портфеля свернутый трубкой лист.

Взяв за основу силу британского разрабатываемого орудия модели Mark VIII, или действующей французской пушки калибром 305 мм образца 1887 г — считая ее за сто процентов ваш покорный слуга получил что орудия наших броненосцев — таких как «Hиколай I» — имеющие тридцать пять калибров будут иметь на дистанции двадцать кабельтовых от 88 до 75 процентов соответственно. Для 30-калиберных и еще более устаревших пушек ситуация еще печальней. Более точные цифры требуют уже натурных испытаний.

— Иными словами Иван Федорович… эээ — начал было Чихачев. — Иными словами имеется определенная немаленькая дистанция на которой броня вражеского судна может быть не пробита. В то время как наш корабль будет поражен, при этом надо учитывать, что наши корабли уступают в ходе то они даже не смогут выйти из боя или выйти на дистанцию действенности своих пушек.

После этого воцарилось молчание.

Георгий еще раз посмотрел на замершего соляным столпом Бринка, а затем на Чихачева.

«А ведь это лучшие люди флота!» вдруг промелькнуло у него.

Злости как ни странно не было. Вернее была, но не прежняя привычная — заставлявшая срываться на крик и жалеть что нельзя приказать выдрать повинившегося кнутом. Другая — сухая и холодная — в смеси с печалью.

«Это — лучшие!» — повторил он. Не казнокрады, не тупые рутинеры и «немогузнайки» как говорил Александр Василевич Суворов. Люди неглупые, искренне болеющие за дело, отдающие ему все силы… Отчего же в оконцовке выходит черте чего?!

— Вот что — наконец принял Георгий решение. — Сейчас у казны есть свободные деньги. Три миллиона пятьсот тысяч рублей экономия на «Гангуте» и порядка десяти, если Балтийский завод и МТК будут так телепаться, — на «Рюрике». Еще миллион или около того на отмене заказов на минные крейсера.

Реконструкция Обуховского завода и выкуп соседнего с Балтийским кожевенного для его расширения — и другие вложения в Адмиралтейство займут около 6 миллионов. Еще 6 мы потратим на разработку и заказы новых орудий. У нас с Шнейдером есть договоренность что они сконструируют для нас новые 305 и 254 мм орудия на базе их 305 и 254 образца 1887 года Они будут соответствовать тем орудиям которые сейчас разрабатываются для французского флота. Морское министерство должно определить какие скорострельные орудия нам необходимы до конца зимы 91 года.